Валентина Литвина: «Все мои концерты получаются не благодаря чему-то, а вопреки»

В этом году вам чудом удалось выступить в программе Венецианского карнавала буквально накануне объявления пандемии коронавируса. Как получили это приглашение?

Всё началось три года назад с Международного музыкального фестиваля в городе Порденоне в Северной Италии, куда меня пригласили благодаря дирижеру Паоло Пессина. В Красноярске его знают по нашему совместному концерту «Римские каникулы», мы показывали его здесь несколько лет назад. Поначалу речь шла об участии в общей концертной программе, но, когда я туда приехала, организаторы предложили выступить с сольным вечером. Конечно, мне было очень приятно: никому не известная певица из Красноярска — и сразу такой приём, не помню, сколько раз выходила там на бис! А уже после успеха на том фестивале я получила приглашение на карнавал в Венецию, гастролирую там второй год подряд. В этот раз концерт проходил в городке Конельяно рядом с Венецией, мы опять выступали с Паоло Пессина, а ещё я пригласила в программу римского любимца, тенора Дельфо Паоне. Просто фантастически повезло, что успели дать этот концерт, принимали нас на ура. В Северной Италии очень образованные слушатели, и добиться их признания — это дорогого стоит.

Валентина, а откуда взялось прозвище «Сибирский соловей»?

Меня так ещё в 2005 году прозвали немцы, сразу после первых концертов в Германии — Sibirische Nachtigall. Наверное, всё пошло от «Соловья» Алябьева. Это моя визитная карточка, всё мастерство, которым владеет колоратурное сопрано, можно продемонстрировать в этом романсе. Неизменно исполняю его в Европе на бис, и ещё не было такого, чтобы публика там после него не встала. А потом меня так стали называть в Италии — Usignolo siberiano. Хотя я скромно объясняю европейцам, что в России «Сибирским соловьём» называли оперного певца Петра Словцова. Но он выступал в начале прошлого века, и за пределами нашей страны о нём мало кто слышал.

Вы хорошо знаете свою заграничную аудиторию?
  
За 15 лет у меня уже сформировался там достаточно обширный круг зрителей. Причем в Германии, например, поначалу ко мне испытывали интерес только немцы, и лишь в последние годы стали всё чаще приходить русские эмигранты. Люди подходят после концертов, знакомятся, с некоторыми мы даже стали друзьями — они ждут мои выступления, ездят за мной в другие города и страны. Это, конечно, очень приятно, но и ответственно — каждую программу тщательно готовлю, стараюсь чем-то удивить и порадовать. В этом году тоже намечался большой гастрольный тур, но, к сожалению, пандемия сдвинула все планы. Надеюсь, в новом сезоне хотя бы часть намеченных концертов всё же состоится.

Из сольной программы «Три возраста любви» 
  
Как вам вообще удаётся долгие годы прочно оставаться в международной гастрольной обойме?

Сама удивляюсь! (Смеётся.) Все мои концерты получаются не благодаря чему-то, а вопреки — и не только за границей. Сколько лет работаю, но, увы, так и не встретила настоящего профессионального агента, которому могла бы со спокойной душой доверить организацию своих выступлений. В России эта профессия вообще не слишком распространена, особенно в провинции. Агенты есть у оперных звёзд, они занимаются их продвижением по театрам всего мира, согласовывают их графики. А у меня, хотя карьеру я начала в театре и даже исполняла не только опереточные, но и оперные партии, основное творческое направление — сольные концерты. Поэтому многое определяет Господин Случай: кто-то меня услышал, заинтересовался — и позвал. Или порекомендовал каким-то знакомым импресарио.
 
Так, например, мой первый концерт в Израиле, ещё на небольшой площадке вроде наших Дворцов культуры, состоялся благодаря рекомендации моей подружки-альтистки, эмигрировавшей туда из Новосибирска. А на это выступление — вот она, ещё одна счастливая случайность — неожиданно заглянула известный израильский продюсер Марина Штейн. Как мне рассказывали, ей обычно достаточно пяти минут, чтобы оценить уровень исполнителя, и чаще всего она почти сразу уходит. А на моем концерте досидела до конца, а потом сказала, что за 19 лет её впервые так сильно пробрало. И уже сама пригласила на гастроли — велела привезти программу, чтобы «сразить публику наповал». Организовала нам с моим концертмейстером Татьяной Дружининой концерт в Ашдоде — это крупный современный город, Марина обеспечила нам лучший свет и звук. Она, конечно, рисковала: привезла никому не известную певицу, да ещё не из Москвы или Петербурга, а из Сибири — если бы мы не оправдали её ожидания, это сильно ударило бы по её профессиональной репутации, там такое не прощают. Но мы не подкачали. (Улыбается.) С тех пор только с ней и работаем, регулярно выступаем в Израиле с 2013 года. Всегда ездим туда вместе с Татьяной — у нас идеальный тандем, она играет на рояле без нот и лучше всех понимает мои трактовки романсов. А сценические костюмы мне уже лет восемь шьёт известный красноярский модельер Наталья Гудина, в её платьях чувствую себя особенно комфортно.

И как получается каждый раз «сражать наповал» взыскательную публику, пресыщенную концертами исполнителей со всего света? В чём секрет такой популярности сибирской певицы в разных странах мира?
  
Наверное, в том, что у меня большой голосовой диапазон — три с половиной октавы, и мне удаётся быть разной, петь во многих жанрах и стилях – это мой козырь. Могу исполнять арии из опер, оперетт и мюзиклов, романсы, народные и эстрадные песни. Когда только приехала в Красноярск, меня пригласил на свои гастроли Ансамбль танца Сибири, и артисты так и говорили: ты, Валентина, у нас «три в одном». В программе были разнообразные номера, а я могла сопровождать их танцы хоть в классической манере, хоть в народной — им это было удобно, не нужно было брать с собой нескольких певиц. На протяжении нескольких лет сотрудничали — проехали крупнейшие города Китая, два месяца каждый день выступали в Питере.

Из сольной программы «Вечная любовь»

Потом, колоратурное сопрано — достаточно редкий тип голоса, и, соответственно, я могу петь не только хиты вроде арии Царицы ночи из «Волшебной флейты» Моцарта или «Сказки Венского леса» Иоганна Штрауса, но и малоизвестный репертуар, удивлять слушателей чем-то неожиданным. В Европе, например, исполняла Вальс Мирейль из оперы «Мирейль» Шарля Гуно, Вальс Диноры из оперы «Динора» Джакомо Мейербера, Каватину Линды из оперы «Линда ди Шамуни» Гаэтано Доницетти, Песню Йоллан из оперы «Милана» Георгия Майбороды — эффектнейшие номера. Оперетту в программу европейских гастролей стала включать лишь в последние годы — заметила, с каким удовольствием её принимает публика. А во втором отделении у меня всегда и везде русская музыка — арии Снегурочки и Шамаханской Царицы из опер Римского-Корсакова, другие номера из русской оперной классики. В Израиле на концерты приходит много русскоязычных слушателей, и там я отвожу душу — пою романсы.
 
Что сегодня требуется от певца, желающего работать по всему миру?
 
Требования постоянно меняются. Прежде, скажем, к стилю исполнения не придирались, а сейчас это очень важно: нельзя исполнять Моцарта как, например, Верди или Чайковского — везде есть свои отличительные нюансы. Но понимание этого приходит лишь с поездками, с погружением в другие языки и культуры. Если, кстати, не знаешь хотя бы один иностранный язык, о международной карьере можно не мечтать. В общении я пользуюсь преимущественно английским, на бытовом уровне владею итальянским и немецким, сейчас самостоятельно учу французский — для новой программы и личного общения. А ещё ценится суммарность разных достоинств: голос, артистизм, внешность, обаяние, пластичность, энергетика — хорошо, когда всё это и многое другое есть у певца в комплексе, одного только красивого голоса и привлекательной внешности недостаточно. Мне очень помогает на гастролях моя работа в театре: я не просто певица, но и актриса, каждый концертный номер — как небольшой спектакль. И это тоже привлекает внимание, потому что зрители сейчас повсеместно хотят шоу, ждут не сопрано, а диву. Приходится соответствовать. (Смеётся.)

Из сольной программы «Украинские песни над Енисеем» на сцене Красноярского музыкального театра 

Как в Красноярском музыкальном театре относятся к вашим регулярным гастролям?
 
Ещё двадцать лет назад, когда меня приглашали в театр его прежние руководители Юрий Иванович Гвоздиков и Геннадий Константинович Перцев, у меня было одно условие — не препятствовать моей концертной деятельности. Они согласились, но со своей стороны попросили, чтобы на гастролях всегда звучало, что я из театра в Красноярском крае. С тех пор у меня на всех афишах — Валентина Литвина, Сибирь, Красноярск, Красноярский музыкальный театр — я не стесняюсь позиционировать место, где живу. И мне очень нравится, что ведущие за границей, представляя меня публике, обязательно рассказывают, откуда я приехала: не Москва, не Питер — Сибирь. Нынешняя дирекция театра тоже относится к моим поездкам с пониманием, а вот режиссёры иногда сердятся. Помню, у меня был сольный концерт в новосибирском Академгородке с оркестром Гостелерадио России, его никак нельзя было отменить — руководитель оркестра Вадим Поликарпович Гусев лично пригласил и поручился за наш совместный успех, хотя организаторы программы поначалу были настроены скептически: что там ещё за певица из Красноярска? Я не могла его подвести. А у нас в театре параллельно выпускалась «Красотка кабаре», где я играла баронессу Зильбернхорн, и режиссер Александр Маркович Зыков очень на меня обиделся за несвоевременный отъезд. Спасибо Наташе Горячевой: подстраховала, сыграла оба премьерных спектакля — счастье, когда есть такие партнёрши.
  
В самом театре у меня тоже регулярно проходят сольные концерты. А в прошлом году я впервые была делегирована театром в Монголию на официальные торжества, посвящённые многолетним взаимоотношениям России с этой страной.

А как обстоит дело с занятостью в спектаклях? В оперетте очень узкий круг амплуа: молодёжь обычно начинает с героинь, героев, простаков и субреток, а потом сразу начинаются возрастные роли.
 
Так было раньше, и артисты на примере старших поколений могли моделировать свою дальнейшую судьбу. Смотришь на кого-нибудь и понимаешь: ага, возможно, лет через двадцать я тоже буду играть эти роли. Но с тех пор всё изменилось кардинально. И в самом жанре оперетты: если прежде, скажем, ту же мать Эдвина в «Сильве» обычно исполняла пожилая дама, то в нашей «Красотке кабаре» по мотивам этой оперетты режиссер решил, что матерью молодого человека вполне может быть героиня средних лет. Он ещё больше десяти лет назад сознательно стремился поломать традиционные амплуа и, как мне кажется, оказался в этом весьма убедителен. И в самом деле: моя баронесса, как и Сильва, сама ещё совсем недавно выступала в том же кабаре — это не комическая старуха, а эффектная женщина.

Из сольной программы «Соловьиный романс» (Красноярск, 2011)

Да и театры нашего жанра вообще резко переродились: оперетта практически исчезла из афиш, в основном идут эстрадные мюзиклы. За последние несколько лет из репертуара нашего театра ушли шесть оперетт, и я, соответственно, потеряла роли в них, сейчас пою только Цыганку Азу в «Марице». Не берусь судить о достоинствах наших постановок «Летучая мышь» и «Весёлая вдова», но роли Розалинды и Ганны Главари мне жалко. Как и комическую оперу Моцарта «Директор театра», где мы со Светланой Кольяновой пели двух примадонн-соперниц. Потому что эти героини — не юные девушки, а женщины средних лет, их можно исполнять долго — лишь бы голос позволял и внешняя фактура соответствовала. Не говоря уже о достоинствах самой музыки Штрауса, Моцарта и Легара — считаю, что такие произведения должны идти на сцене каждого музыкального театра. Как «Кармен» или «Травиата» в опере — это наш золотой фонд.

Но вы же играли не только героинь, но и комических персонажей, и социальных, верно?
 
Я действительно успела попробовать себя в разных образах и поэтому не боюсь никаких ролей, даже самых неожиданных. В моём первом театре, Железногорской оперетте, начинала с юных героинь в классике — сразу же получила роль Елены в «Прекрасной Елене» Жака Оффенбаха, а следом Галатеи в «Прекрасной Галатее» Франца фон Зуппе. Петь любила с детства, но в Ростовской консерватории, после окончания которой меня сразу пригласили в Железногорск, педагоги восприняли это скептически: Валечка с её застенчивостью в театре работать не сможет — там нужен другой характер. И вот я уже больше тридцати лет на театральной сцене. Но после учёбы была зажатой, привыкла столбом стоять у рояля. Наш балетмейстер Тамара Вьюгина меня ругала: «У нас в театре 40-летние танцуют лучше, чем ты, 20-летняя!» А потом она уехала и, вернувшись через год, увидела меня в комическом концертном номере «Чёрный дракон», где партнёр запихивал меня в бочку вверх ногами, – и не узнала. Это была моя победа. Мой первый режиссёр Виталий Леонидович Матросов, взяв меня в «Прекрасную Галатею», долго со мной бился, вдалбливая актёрские азы, и не раз говорил: «Или ты три года проработаешь в театре, и из тебя действительно что-то получится, станешь большой артисткой — или ты просто ноль». Вот так, ни больше, ни меньше — середина мне не светила. (Смеётся.) А после тех героических партий меня бросили в сказки на роли кошечек, лисичек — специально, чтобы раскрепостить, сбить внешнюю надменную манеру. И субреток переиграла немало: на гастролях один вечер могла исполнять Сильву, на следующий — Стаси, или чередовать роли Саффи и Арсены в «Цыганском бароне». Это был очень полезный для актрисы слом.

А в Барнауле в 90-е годы впервые попробовала себя в драматических партиях в мюзиклах, и это был ещё один прорыв. Именно тогда я впервые спела Кристину из «Призрака оперы» — у нас в концертной программе «Снежное ревю» был большой фрагмент из него. В Алтайском музыкальном театре и оперы шли — я исполняла там Виолетту в «Травиате», а особенно любила Розину в «Севильском цирюльнике». А вторым моим домом был Великорусский оркестр «Сибирь», там я пела фольклор.