Анастасия Рыбакова: я даю возможность людям себя простить
«Урожай» — масштабная выставка Анастасии Рыбаковой, а еще эксперимент над восприятием и большое исследование растительного мира. Чувствуют ли растения страх, боль, радость? И как вообще человек распознает эти чувства и эмоции? Все ответы в нашем интервью.
Все картины написаны карандашом, это впечатляет. Расскажи, почему предпочитаешь именно этот материал?
Вообще, все идёт из детства. Я выросла в семье художников, и у меня всегда были материалы для рисования..но краски мне не давали, потому что краски — это грязь, потом вся квартира в ней...Поэтому краски от меня прятали и давали в основном сухие материалы. И я как-то к ним с детства очень хорошо отношусь, это круто! Это доступно, это тебя не ограничивает. Карандаши реально занимают мало места, тебе не нужна вода, тебе не нужны кисти — просто берешь и быстро рисуешь.
Точно быстро? На выставке «Урожай» есть большие, а есть ооочень большие плоды.
На самом деле я могу нарисовать такую объемную работу за сутки. А идею выставки я сформировала за неделю пару лет назад. Сразу накидала форэскизы, придумала всю концепцию, что где должно располагаться, включая инсталляции.
Вспомнишь, что вдохновило тебя тогда?
В своем творчестве я пытаюсь пережить и осмыслить свои эмоциональные потрясения. Тогда я переживала потрясения, связанные с дисконнектом в общении с людьми. То есть у меня было несколько отношений, в которых человек был такой глухой стеной. С которым невозможно было говорить о чем-то личном и о том, что происходит в отношениях. В какой-то момент я начала читать книги по психологии, чтобы понять, из-за чего ребята превращаются в эту стену.
Тогда я задумалась, а как можно вообще рассказывать людям про эмоции? И начала просто рисовать всякие картинки, портреты, подталкивающие человека задуматься: что испытывают герои? И да, у людей есть мимика, и мы можем понимать за счет этого эмоциональный контекст: злится ли человек или рад нас видеть. Но, например, у растений, насекомых и птиц мимики нет. А что будет, если я ее добавлю?
Вообще, это интересно. Человеческий мозг так устроен, что даже если у урны налепленные кусочки жвачки складываются в грустное лицо, то мы сразу начинаем сопереживать.
О чем переживают герои твоих работ? Выставка разделена на несколько локаций. «Все овощи попадают в рай», это о чем?
Представьте, сколько растений мы выкидываем. Этот мусор сжигается, другой — перемешивается с пластиком...а ведь в каждом огрызке есть семена. Семена, которым очень повезет, если они смогут прорасти и переродиться. И серия «Все овощи попадают в рай» об этом. О душах не рождённых младенцев, которые абсолютно не имеют шанса каким-либо образом превратиться в настоящее растение, дать свои собственные плоды и таким образом продолжить род.
Согласно нашей мифологии, здесь все и начинается. Бог создает растения, множество видов растений, райский сад, где Адам и Ева изначально не имели кожаной оболочки. Возможно, они были пучком света...Здесь я как раз пытаюсь это изобразить. Такое монодерево, которое не имеет материальной чёткой оболочки. На одной веточке растут совершенно разные фруктовые и овощи: патиссон может соседствовать с земляничкой, а обрамляют их вообще листья клёна. То есть это такой духовный монстр-мать-прародитель всех овощей, где все растут бесконтрольно и всем хватает света. А охраняют вход в рай два смотрителя-ананаса.
А что после рая?
Далее мы попадаем в наш материальный мир. Когда ребенок спрашивает, как он появился на свет, обычно мы отвечаем, что его нашли в капусте одним летним вечерочком или его принес аист. Поэтому аисты являются доставщиками души в мир живых и на выставке. У меня аисты летят в секции рождения. Как раз где в теплице растут настоящие живые овощи, там вот перчики, уже появились завязи, можно их рассмотреть. Все эти растения я вырастила сама.
Вообще, когда я задумывала эту выставку, то сделала это по приколу. Но когда я начала выращивать растения, я реально начала чувствовать то что у меня заложено в концепции рождения. Процесс выращивания можно соотнести с родительским опытом. Ты даёшь чему-то жизнь. И это что-то от тебя очень сильно зависит: от твоих поливов, от тепла, внимания. Ты переживаешь, вот твой маленький чувачок, а не слишком ему холодно? Ты за ним постоянно следишь, и он даёт тебе плоды. И ты перерезаешь их как пуповину.
Остались еще два цикла: любовь и смерть. Какие параллели здесь проводишь?
Любовь...здесь все про выражение эмоций. Я бы даже сказала про дарение любви человека человеку. Вспомните, когда кто-то заболевает из наших близких, мы приносим ему в больничку килограмм мандаринов. Чтобы он получил витамины и обрадовался тому, что мы пришли его поддержать. И ведь люди действительно быстрее выздоравливают, но скорее не от витаминов, а это поддержки. Но прикол в том, что мандаринам то от этого не легче...
А еще есть целая серия эвфемизмов, связанных с романтикой и фруктами. То есть мы, например, дарим любимой девушке клубничку в шоколадке. Или черешенку, вишенку. И вот эти клубнички и вишенки у нас ассоциируются с любовными играми, с проявлением внимания, симпатии к противоположному полу. На тот же Новый год мы покупаем мандарины для праздничного настроения. И вообще, фрукты на столе всегда дают ощущение праздника. Поэтому здесь и стоит стол.
Но все заканчивается смертью?
Не совсем. Мне хотелось, чтобы выставка была цикличной, ее можно проходить вновь и вновь по кругу, и за смертью снова будет рождение. Сейчас мы начинаем со смерти из-за особенности зала, но правильнее начать с рая и двигаться по кругу. А чтобы достичь максимального сочувствия, в рае вы должны и завершить свой обзор, совершив полный круг.
Какая реакция зрителя тебе была бы приятна, что хотела донести?
Когда люди смотрят на то, как на картине заносится нож над бедным арбузиком, и он плачет в страхе, а люди говорят: «ну всё, ну, как, теперь есть арбузы?». Это для меня ценно. Если вы выходите с выставки с вопросами: а что нам теперь есть? А как нам жить? Вот, в принципе, это та мысль, которую я закладывала: что же делать? Главное, ту без фанатизма, конечно.
Я скорее художник-исследователь. И мне нравится исследовать реакцию зрителей. Насколько сильно они будут переживать овощам, которым просто пририсовали лицо? И здесь я как будто хочу уличить людей в недостаточно объективном восприятии мира. Ведь наш мозг так устроен, что он всё воспринимает через призму своих биологических конструктов. Мы видим лицо и сразу считываем эмоцию. Хотя эмоции в разных культурах могут означать разные вещи.
Вы, например, знали, что дельфины — самые опасные животные в море? Их боятся даже акулы, они могут вас как спасти по приколу, так и утащить в бездну. Но у них такое милое лицо, что человеческий мозг не может увидеть за ним убийцу. А я присваиваю лица овощам и наблюдаю за реакцией людей, насколько сильно они могут начать переживать?
Я, например, после проделанной работы стала ловить себя на мысли, что не могу есть цельные овощи и фрукты. Это невыносимо.
Так и загнаться недолго!
Да, но этого делать не нужно. Здесь все дело в восприятии. Скорее, я хотела попробовать довести сочувствие до такого уровня абсолютности, чтобы стереть все грани между причинением зла и дать возможность себя простить. Ведь мы не можем учесть чувство абсолютно всех.
Фото: Руслан Максимов