ГАЛИНА ЮЗЕФОВИЧ: ВАЖНО НЕ ДАТЬ ЛИТЕРАТУРЕ ЗАКОСТЕНЕТЬ
Галина Юзефович – литературный критик, преподаватель, книжный обозреватель Meduza.io и один из главных читательских «навигаторов» по современной литературе. Обзоры Галины публикуют в «Итогах», «Ведомостях», «Эксперте», а на её лекциях выросло не одно поколение литературных критиков в Фонде Pro Arte.
Галина Юзефович рассказала "Культуре24" о современных книжных тенденциях, о российских литературных премиях и о произведениях Боба Дилана.
О КРЯККе и о разговоре про литературу
Тема Красноярской ярмарки книжной культуры в этом году «Диалог с традициями» – это не строго про язык, не в первую очередь про текст. Именно в КРЯККе мне нравится то, что ярмарка не фиксирует внимание на литературе как на тексте. Литература – это не только книги, не только авторы, не только читатели. Литература – это всё вместе, и сложные отношения между этими разнообразными сущностями. Литература – это еще и то, как книги распространяются; то, как люди находят свои книги; то, как авторы пишут; то, за что им присуждают премии. То есть вся та сложная механика, которая настроена вокруг объекта книга - именно это оказывается в фокусе внимания КРЯККа. На самом деле говорить про текст-текст не так интересно и не так содержательно. Литература – это часть общественной жизни, именно в таком качестве на нее имеет смысл смотреть. Мне кажется, что когда мы говорим про диалог инноваций и традиций в сфере литературы, мы говорим в первую очередь не о том, как меняется сам текст. Он меняется всегда, это – эволюционный процесс, литература всегда меняется. Не бывает такого, что вот она была какая-то одна литература, а потом резко стала какая-то другая, это такая длинная медленная плавная эволюция, иногда с откатами, иногда с рывками. А вот что меняется очень быстро – это вся система институций вокруг литературы. Сейчас литература меняется именно в смысле институциональном, а не в содержательном. Литература, как часть общественной жизни, трансформируется. Мы говорим, в первую очередь, о том, как меняется читатель, как меняется система взаимодействия читателя и автора, как меняется система книжной торговли, книжного распространения, появляется куча новых интересных моделей. Об этом в основном идет речь на КРЯККе для меня это является наиболее содержательной частью разговора о литературе сегодня.
О том, что важно в российской литературе сегодня
У меня есть глубокое убеждение, что сегодня люди хотят читать не о том, что происходит здесь и сейчас, а о том, что касается нашей общей коллективной травмы ХХ века. Мне кажется, что современному российскому читателю больше всего нужны книги, которые эту травму как-то прорабатывают, которые помогают читателю интегрировать этот опыт и понять что с нами - как с народом, как со страной - произошло за последние сто лет. Появляется много книг, обращенных в прошлое. Это очень важная тенденция в нашей стране, именно такие книги наиболее востребованы, важны и нужны сегодня.
О герое нашего времени
Грубо говоря вереницу ярких героев может породить время, когда все хорошо. Когда у страны ничего не болит глобально, есть гармоничное прошлое. Мне кажется, сейчас для российских писателей важнее то, что происходит со страной и народом, чем то, что происходит с отдельной личностью. Я не вижу ярких героев, но вижу много ярких книг.
Про соотношение российской и зарубежной литературы
Российских авторов, к сожалению, не так много. Есть у нас такая общая проблема. Дело в том, что российская литература – она маленькая. Мы привыкли жить категориями, что русская литература великая, но по состоянию на сегодня русская литература очень компактная. Россия огромная территориально и не очень большая по населению страна, соответственно наша литература – это небольшая национальная литература. Она хорошая, здоровая, бодрая, энергичная, у нее все в порядке. За год в России выходит 2-3 очень хороших романа и еще десяток просто хороших. Конечно, в первую очередь, я читаю русскую литературу. Я считаю себя человеком русской культуры, русского языка. Для меня гораздо интересней, ближе и национально значимей то, что происходит в русской литературе, но её мало. У меня остается еще большой зазор, чтоб читать зарубежную литературу. У меня получается где-то 30% русской литературы и 70% литературы переводной, и это не отражение моих вкусов, а отражение объективной реальности. По-английски просто пишут гораздо больше, чем по-русски.
Про вектор движения русской литературы
Сегодня мы видим, что нерв и вектор русской литературы переместился туда, где, как казалось, выжженное поле. Я возлагаю надежды на то, что когда-нибудь вектор фантастического вольется в мейнстримовую литературу и, соответственно, российская литература станет более оторванной от прагматики, менее реалистичной, но более фантастичной и выдуманной. Но это скорее мои пожелания – нежанровая фантастика. Книги, в которых есть элемент допущения и элемент чуда, но которые не преследуют исключительно развлекательных целей, мне они кажутся бесконечно привлекательными.
Про литературные премии
Да, ориентироваться на них можно, но нужно понимать некоторые ограничения. Например, современная русская литература не очень соответствует имеющейся у нас системе литературных премий – премий больше, чем литературы. В результате шорт-листы премий пересекаются на 70 %, а это немножко обесценивает премии. Поэтому я всегда с интересом слежу за премиальным процессом, мне кажется, в этом есть элемент веселого здорового соревнования, но для читателя наиболее релевантна наименее маркированная премия – это премия «Большая книга». Она не ставит себе никаких рамок. Они говорят: «Мы даем премию за хорошие книги, мы не ставим ограничений по жанрам». Они почти не вынуждены подстраивать победителей под какие-то требования. У этой премии довольно репрезентативный и убедительный список книг, которые наиболее важны за последний год. У них иногда бывают какие-то проколы, но в целом, это – вещь на которую можно ориентироваться.
Про присуждение Нобелевской премии Бобу Дилану
Очень хорошо отношусь к этому, я очень довольна. Мне кажется, очень важно не дать литературе закостенеть, забронзоветь и отлиться в какие-то очень консервативные формы. Представление о том, что есть литература, а есть не литература – это представление очень архаичное. Все, что состоит из букв и написано на бумаге – это литература. Она может быть хорошая, интересная, а может быть неинтересная. Говорить, что фэнтези это не литература - это упадническая история, которая загоняет литературу в Прокрустово ложе, где она и умрет. Присуждение Бобу Дилану Нобелевской премии – это расширение границ. Нобелевская премия как бы легитимизирует, объясняет, что это – тоже литература, что это тоже здорово. Это очень хорошее, очень полезное расширение самого понятия «литература», которое дает надежду на то, что литература не вымрет.
О том, как полюбить чтение
Нужно искать то, что будет в радость, что доставляет удовольствие. Скорее всего, потом читателю захочется поискать что-то еще, и это будет что-то более сложное, более тонкое, более изысканное. Это нормальный путь развития, единственный продуктивный путь. Насилие над собой всегда приводит к отказу. Насилие, которое осуществляется многими родителями и школами, навязывание высоких стандартов может привести только к тому, что люди перестанут читать и литература вымрет на наших с вами глазах.
Ковалева Екатерина