Дина Годер: «Детский театр очень рванул»
Театровед, критик, эксперт Фонда Михаила Прохорова и председатель экспертного совета «Золотой маски» посетила фестиваль «Театральный синдром. Детский мир» и рассказала о том, как важно разговаривать с ребенком на сложные темы, развитии инклюзивного детского театра в России, буме бэби-театра и о своей любви к уличным постановкам.
В этом году весь «Театральный синдром» посвящен детскому театру, а Фонд Прохорова объединился с нашим ТЮЗом. Зачем?
Три года назад уже был детский выпуск фестиваля. В этот раз, да, мы объединились с ТЮЗом. Мне кажется, что это пойдет на пользу и «Театральному синдрому», и фестивалю ТЮЗа «Язык мира» — объединит наших зрителей. К тому же, несколько лет подряд мы делали «Синдром», который был сосредоточен вокруг одного театра — привозили несколько спектаклей какой-то знаменитой труппы. Но театры то поднимаются, то падают, появляются новые яркие премьеры, которые хочется показать. В этот раз решили сделать иначе.
По какому принципу формировалась программа фестиваля «Театральный синдром. Детский мир»?
На самом деле, хотелось привезти свежее, новое. Во-первых, я консультировалась со специалистами — теми, кто занимается именно детским театром. Была задача привезти постановки разного масштаба и рассчитанные на разный возраст: нужен был спектакль большой формы, спектакль для совсем маленьких, спектакль для школьников и, конечно, хотелось показать что-то самое-самое, как «Комната Герды» Яны Туминой (у спектакля две «Золотые маски», — прим. Культура24). Про нее после «Золотой маски» вся театральная Москва шумела. Во-вторых, чтобы отобрать спектакли я следила за тем, что происходило в программе «Детский Weekend» на «Золотой маске». В итоге сама собой сформировалась внутренняя тема этого «Театрального синдрома» — разговор на сложные темы, которых у нас прежде детский театр опасался. Спектакли детские, но все они имеют внутренний драматизм и пытаются говорить с детьми о проблемах жизни. «Кролик Эдвард» — это и предательство, и смерть, и поиски себя, «Меня зовут Лёк» — история про мотылька, который живет один день и за этот день успевает полюбить жизнь, «Комната Герды» — это вообще хоррор, «Цацики идет в школу» — про адаптацию ребенка в непростом школьном мире, «Мой дедушка был вишней» — история про смерть, про любовь. Все эти непростые размышления происходят внутри маленького человека, который такой же глубокий, как и взрослый. С детьми необходимо обо всем этом говорить, находить верный тон. Все спектакли фестиваля это делают.
Редактор Татьяна Зиза и Дина Годер
Как давно детский театр перестал лишь развлекать и заговорил со своим зрителем на серьезные темы?
Мировой детский театр все время об этом говорил. У нас всегда было облегченное представление. Мне кажется, что изменения пришли с развитием нового театра. Но пока все равно о сложном с детьми боятся говорить, причем, в первую очередь, боятся родители. Они начинают протестовать, а театр зависит от своего зрителя. Боязнь связана с отсутствием традиции, привычки говорить с детьми о сложном. Но театр пытается. Среди хороших примеров Большой театр кукол в Петербурге и его режиссер Руслан Кудашов. Он уже воспитал новое поколение. В Красноярский театр кукол весной пришел Евгений Ибрагимов. Это сразу принципиально меняет все. Всплеск сейчас у режиссера Яны Туминой («Комната Герды»), которая работает не только с куклами. Она много спектаклей ставит, в ее постановках очень сильная визуальность.
Лучше и действеннее говорить с детьми о сложном через визуал?
Лучше говорить хорошо. Можно и визуальную историю сделать примитивно, а может один человек сидеть перед тобой и это будет работать.
Тайминг спектакля имеет значения для восприятия материала детьми? «Кролик Эдвард», например, идет два с половиной часа — не много ли это для восьмилетнего ребенка?
Я думаю, когда история тянет за собой, ребенок высидит сколько нужно. В старшем дошкольном и младшем школьном возрасте дети смотрят полнометражное кино без вопросов. Вообще эта история — индивидуальная. Бывают и четырехлетние дети, способные высидеть и четырехчасовую постановку, а есть подростки, которые не могут на месте посидеть пятнадцать минут. Если же абсолютно спокойный человек изнывает во время спектакля, то, значит, театр что-то не доделал и не смог увлечь.
Если глобально, что сейчас представляет собой детский театр в России?
Детский театр очень рванул. Взрыв нового детского театра связан с тем, что молодые ребята с несоветским взглядом на искусство, совершенно иначе видят театр. Они выросли после перестройки, у них уже есть дети, для которых они хотят другого театра. Появляются новые независимые, маленькие театры и вот в них немало именно детских спектаклей, камерных вещей, где дети буквально сидят на подушках рядом с актерами, а те им что-то рассказывают и показывают. Это живо и интересно. Плюс есть детские театральные фестивали, которых в России немало. На них можно посмотреть спектакли большой формы. Причем, если углубиться в изучение мировых фестивалей, становится понятно, что масштабный детский спектакль на большой сцене с дорогими декорациями — вещь практически невозможная на Западе. Я говорю о таких спектаклях, как «Кролик Эдвард» Российского академического молодежного театра, который мы привезли на «Театральный синдром», о спектаклях, которые делает Роман Феодори. Уличный театр и шоу тоже годятся для детей. Да, сделаны они не специально для них, но ходить на подобные представления всей семьей можно. Еще последние несколько лет в России бум бэби-театра. Раньше такого не было. Мы взяли это из западной театральной практики. И сейчас чуть ли не каждый детский театр пытается делать что-то для совсем крошек. Растущую популярность таких проектов я вижу, когда мы с Фондом смотрим заявки на конкурс «Новый театр», среди которых огромное количество бэби-спектаклей.
Развивается ли инклюзивное детское театральное направление? Я говорю о таких проектах, например, как «Упсала-цирк».
Это действительно инклюзивный театр, социальный проект, от которого нельзя требовать великих спектаклей. У него задачи совершенно другие. Но при этом «Упсала-цирк» — один из тех проектов, в которых работают настоящие большие режиссеры и значит у них появляются спектакли, которые можно ставить в ряд с лучшими отечественными постановками. Если говорить об инклюзивном театре вообще, то есть и примеры спектаклей для слабовидящих детей, есть постановки для детей-аутистов. Боря Павлович — прекрасный режиссер — очень много работает с инклюзивным театром и делает отличные вещи. Он включает в постановки и аутистов, и профессиональных актеров и у него получается совершенно новый театр. В недавнем проекте Павловича незрячие люди рассказывают о своем опыте. Это страшно интересно для тех, кто не знает, что такое — не видеть. С одной, стороны, его постановка — рассказ об особом опыте, с другой — настоящий спектакль. Так что инклюзивный театр у нас есть, детский в частности, и он работает. Не могу сказать, что все развито также, как на Западе, но именно сейчас происходит рывок. Есть много людей, которые хотят заниматься именно инклюзивным театром. К тому же, это направление финансово поддерживает государство.
Как вы относитесь к уличному театру?
Очень люблю. Уличный театр — это частично одна из разновидностей визуального театра и одно из самых эффектных его направлений. Во-первых, в уличном театре есть какие-то вещи, которые просто нельзя делать в помещении, например, связанные с огнем, с водой. Во-вторых, это другая среда — город. Я ужасно люблю все, что связано с ходулями, цирком, шествиями, которые можно делать на улице. На фестивале на ВДНХ второй год центром делают театральную программу, приглашают крутые масштабные зарубежные коллективы. Они делают невероятные полеты фигур, гигантские постройки со светом, музыкой — это просто шикарно.
Уличный театр должен быть бесплатным?
Да, это нормально, если речь не о спектакле-променаде или экскурсии. Когда-то Чеховский фестиваль пытался, кажется, сделать уличный театр по билетам. Организаторы боялись, что народ снесет все и решили огородить территорию, но и то, я не уверена, что билеты были платными. Вообще это то, за что платит город. Уличный театр для людей, для того, чтобы они радовались.
Фото: Руслан Максимов/Культура24