26 декабря 2019
Борис Бородушкин: «В музыку можно входить без стука»
О современном джазе и музыке, похожей на любовь, говорим с одним из создателей КИПРЕЙJAZZ.
КИПРЕЙJAZZ — это не стандартная история гастрольного агентства. И вы часто говорите о новых эмоциях и новом пути современной джазовой музыки. А вы чувствуете себя в роли проводника?
Моя задача в том, чтобы донести сложную музыку и перевести ее, сделать попроще. Есть один вариант, когда выходит на сцену ведущий, говорит: «Сейчас вы услышите всеми вами известные джазовые стандарты», и начинает перечислять. Зрители сидят и думают, что должны быть подготовлены, и это знание их припечатывает. Я стараюсь привозить коллективы, которые играют свой авторский современный джаз, и по большому счету нужно немного расслабить зрителей, сказать, что никакого специального знания для этой музыки не нужно. Нужна небольшая работа с ушами, со звуком, работа с тем, чтобы ты впустил в себя эту музыку и услышал что-то новое. До сих пор считается что джаз — это или сложная музыка, или развлекательная. Но я не привожу развлекательную музыку, у меня нет черных певиц и нет золотого саксофона, хотя я ничего против этого и не имею, и саксофон бывает часто.
Костяк КИПРЕЙJAZZ’а состоит из двух-трех людей, другие помощники подтягиваются уже ближе к концерту: звукоинженер, переводчик, фотограф. Юрий Льноградский, живущий в Подмосковье, в глуши, выстраивает туры по всей России и только часть этих музыкантов доезжает до Сибири. Это та часть, которая кажется интересным мне, во что хотелось бы вкладывать силы. Помимо меня и продюсера, есть еще сотрудник, настраивающий рекламу, и дизайнер.Мы стараемся дружить со всеми, с кем можно подружиться, это наш путь.
Мне не очень хочется быть прям таким просветителем, есть коллективы, которые изредка повторяются. Такой была группа Plaistow, которые распались, достигнув своего предела. Крутейшее швейцарское трио с непростой музыкой, на которое собирался малый зал филармонии. Нет задачи возить узнаваемые коллективы. Хотя иногда хочется еще одной встречи. А бывают концерты, после которых понимаешь, что это будет первый и последний раз, не потому что плохо, а потому что всё — мы узнали этот коллектив, поехали дальше.
Говорят, что публика сама по себе очень консервативна, и на что-то новое пригласить ее сложно…
В Красноярске очень клевая аудитория. Успех у коллективов здесь гораздо выше, чем в столицах. Где-то аудитория просто идет на концерты КИПРЕЙJAZZ, кто-то идет за эмоциями. Не всегда это радость или счастье. Это может быть сопереживание, грусть. Современный джаз он такой — про поиск собственного пути, своей музыки и звучания. Он больше основан на классической европейской традиции нежели на джазовых стандартах. Хотя музыканты могут играть джазовые стандарты, просто им это не интересно. С ожиданиями всегда плохо идти, просто потому, что с ними потом очень сложно расстаться. Также, как идешь с ожиданием на концерт своей любимой группы, которая должна спеть хиты, а она бац! И не поет. И ты уходишь расстроенным.
Получается, что концерты современного авторского джаза — это история про ощущения?
Джаз можно по-разному раскусывать, можно размышлять над этой музыкой, улавливать что-то в ней. Вспомню прекрасные слова Юрия Льноградского, который очень часто приводит пример про отношения мальчика и девочки. Если после первого поцелуя все завязалось, значит отношение развиваются. Если я начинаю разбирать детально музыку как музыковед, для меня на этом месте музыка может уже и кончиться как какое-то ощущение.
У первоклассных коллективов слышится классическая музыка, там может быть даже Рахманинов. Вот у коллектива LRK Trio, у пианиста Евгения Лебедева слышится наша пианистическая школа, он прямо вставляет предложения. И в этом смысле коллектив интересен везде: от Португалии до Японии. Как рассказывал Кирилл Мошков: вот коллектив очень долго занимается, концертирует, хочет соответствовать тому, как играют американцы, приезжает в Америку и начинает джемить. К музыканту подходят американцы и говорят: «У нас есть кому играть такую музыку. Ты свое играй. Нам твое интереснее». Остальному миру интересен российский авторский джаз, а не российский коллектив, который играет джазовую музыку.
Почему у нас хвост кита в логотипе? Это образ того, что ты можешь увидеть от музыки только ее «хвост». Как от любви — ты не можешь схватить любовь и сказать: «Это мое, я этим обладаю». Музыка не бывает сложной, если ты можешь просто войти в нее и открыться. Про это как раз был «МузЭнергоТур» — вот едет автобус с музыкантами из тридцати стран, и он может остановиться в деревне и играть два часа свою непростую музыку. А после этого подходят железнодорожники, доярки и начинают обнимать музыкантов, благодарить и говорить, что ничего подобного и не слушали до этого. «МузЭнергоТур» заезжал туда, где люди не то что британских музыкантов не видели, они может и гитару не слышали вживую. Они еще не понимают, что с ними произошло, может через пару дней они поймут, какой след это все оставило. Это снимает стереотип, что есть какая-то особая каста людей, которые могут понимать джазовую музыку. Это еще раз говорит о том, что в музыку можно входить без стука.
«МузЭнергоТур» был международным проектом, последний концерт Лео Абрахамс в Красноярске отыграл с красноярскими музыкантами. В первом случае — это джемы, во втором — импровизация. Насколько нашим музыкантам комфортно играть в таких форматах?
Я думаю, что наши музыканты могут поддержать разговор с любыми мировыми музыкантами, если это будут общеизвестные темы, может быть их уровень не настолько сильный, чтобы начинать какую-то тотальную импровизацию. Чтобы все замешалось нужно немного больше хорошо играющих музыкантов, нужно сталкивать постоянно профессионалов и любителей. Однажды получилось сделать джазовую резиденцию. Кирилл Мошков написал книжку про джазовое образование в Америке, про такие клиники, куда приезжает сессионный музыкант и в течение двух недель творит с музыкантами. В Красноярске мы сделали такую штуку с LRK Trio и они сами прифигели. Приехали музыканты из Кемерова, Абакана, Красноярска, из Новосибирска был один гитарист. У меня была мысль, что я привезу вам коллектив, который играет свою собственную музыку, и вы тоже станете играть свою авторскую музыку, но туда так не прыгнешь. На этой резиденции наши музыканты играли вместе с LRK Trio, играли перед ними, играли в разных составах. Это не было похоже на обычный мастер-класс, когда выходит профи и говорит: «Я вот так играю, и вот так играю, и играйте вообще, как я». Мне потом ребята говорили: «Спасибо, мы просто вышли из-под лестницы». Видимо, они чувствуют в Красноярске какую-то лестницу.
А что в вашем плейлисте загружено сейчас? Современный джаз?
Я слышал, что у людей были рингтоны на телефоне с музыкой группы Plaistow. Коллектив, который приезжал пять раз в Россию, настолько пробил, что достиг рингтонов. Я действительно думаю, что это успех. Но не считаю, что современный джаз обязательно должен попадать в плейлист. Я сам в плейлисте нечасто слушаю современный джаз. Эта штука про концерты, про полтора часа, которые ты проживаешь вместе с коллективом здесь и сейчас. В этом есть определенная честность. Ты периодически позволяешь себе слушать разную музыку так же, как позволяешь себе пробовать блюда в разных странах. И ты чувствуешь себя жителем этого города, чувствуешь себя в биоразнообразии. Это как узнать другого нового человека, познакомиться с женщиной. Кайфово становится жить в городе, если ты впускаешь в себе разное. Главное — не бросать ходить и узнавать. Если в Ачинск периодически привозить современный джаз, то и там появится зритель, который будет посещать концерты.
Дети ходят на мои концерты. У меня всегда стоит на моих концертах или 0+ или 6+. Дети отлично воспринимают любую музыку. Мне кажется, кайфово ходить с детьми на такие концерты. Дети такие же слушатели, как и взрослые, я не могу поставить какое-то ограничение.
Моя задача в том, чтобы донести сложную музыку и перевести ее, сделать попроще. Есть один вариант, когда выходит на сцену ведущий, говорит: «Сейчас вы услышите всеми вами известные джазовые стандарты», и начинает перечислять. Зрители сидят и думают, что должны быть подготовлены, и это знание их припечатывает. Я стараюсь привозить коллективы, которые играют свой авторский современный джаз, и по большому счету нужно немного расслабить зрителей, сказать, что никакого специального знания для этой музыки не нужно. Нужна небольшая работа с ушами, со звуком, работа с тем, чтобы ты впустил в себя эту музыку и услышал что-то новое. До сих пор считается что джаз — это или сложная музыка, или развлекательная. Но я не привожу развлекательную музыку, у меня нет черных певиц и нет золотого саксофона, хотя я ничего против этого и не имею, и саксофон бывает часто.
Костяк КИПРЕЙJAZZ’а состоит из двух-трех людей, другие помощники подтягиваются уже ближе к концерту: звукоинженер, переводчик, фотограф. Юрий Льноградский, живущий в Подмосковье, в глуши, выстраивает туры по всей России и только часть этих музыкантов доезжает до Сибири. Это та часть, которая кажется интересным мне, во что хотелось бы вкладывать силы. Помимо меня и продюсера, есть еще сотрудник, настраивающий рекламу, и дизайнер.Мы стараемся дружить со всеми, с кем можно подружиться, это наш путь.
Мне не очень хочется быть прям таким просветителем, есть коллективы, которые изредка повторяются. Такой была группа Plaistow, которые распались, достигнув своего предела. Крутейшее швейцарское трио с непростой музыкой, на которое собирался малый зал филармонии. Нет задачи возить узнаваемые коллективы. Хотя иногда хочется еще одной встречи. А бывают концерты, после которых понимаешь, что это будет первый и последний раз, не потому что плохо, а потому что всё — мы узнали этот коллектив, поехали дальше.
Говорят, что публика сама по себе очень консервативна, и на что-то новое пригласить ее сложно…
В Красноярске очень клевая аудитория. Успех у коллективов здесь гораздо выше, чем в столицах. Где-то аудитория просто идет на концерты КИПРЕЙJAZZ, кто-то идет за эмоциями. Не всегда это радость или счастье. Это может быть сопереживание, грусть. Современный джаз он такой — про поиск собственного пути, своей музыки и звучания. Он больше основан на классической европейской традиции нежели на джазовых стандартах. Хотя музыканты могут играть джазовые стандарты, просто им это не интересно. С ожиданиями всегда плохо идти, просто потому, что с ними потом очень сложно расстаться. Также, как идешь с ожиданием на концерт своей любимой группы, которая должна спеть хиты, а она бац! И не поет. И ты уходишь расстроенным.
Получается, что концерты современного авторского джаза — это история про ощущения?
Джаз можно по-разному раскусывать, можно размышлять над этой музыкой, улавливать что-то в ней. Вспомню прекрасные слова Юрия Льноградского, который очень часто приводит пример про отношения мальчика и девочки. Если после первого поцелуя все завязалось, значит отношение развиваются. Если я начинаю разбирать детально музыку как музыковед, для меня на этом месте музыка может уже и кончиться как какое-то ощущение.
У первоклассных коллективов слышится классическая музыка, там может быть даже Рахманинов. Вот у коллектива LRK Trio, у пианиста Евгения Лебедева слышится наша пианистическая школа, он прямо вставляет предложения. И в этом смысле коллектив интересен везде: от Португалии до Японии. Как рассказывал Кирилл Мошков: вот коллектив очень долго занимается, концертирует, хочет соответствовать тому, как играют американцы, приезжает в Америку и начинает джемить. К музыканту подходят американцы и говорят: «У нас есть кому играть такую музыку. Ты свое играй. Нам твое интереснее». Остальному миру интересен российский авторский джаз, а не российский коллектив, который играет джазовую музыку.
Почему у нас хвост кита в логотипе? Это образ того, что ты можешь увидеть от музыки только ее «хвост». Как от любви — ты не можешь схватить любовь и сказать: «Это мое, я этим обладаю». Музыка не бывает сложной, если ты можешь просто войти в нее и открыться. Про это как раз был «МузЭнергоТур» — вот едет автобус с музыкантами из тридцати стран, и он может остановиться в деревне и играть два часа свою непростую музыку. А после этого подходят железнодорожники, доярки и начинают обнимать музыкантов, благодарить и говорить, что ничего подобного и не слушали до этого. «МузЭнергоТур» заезжал туда, где люди не то что британских музыкантов не видели, они может и гитару не слышали вживую. Они еще не понимают, что с ними произошло, может через пару дней они поймут, какой след это все оставило. Это снимает стереотип, что есть какая-то особая каста людей, которые могут понимать джазовую музыку. Это еще раз говорит о том, что в музыку можно входить без стука.
«МузЭнергоТур» был международным проектом, последний концерт Лео Абрахамс в Красноярске отыграл с красноярскими музыкантами. В первом случае — это джемы, во втором — импровизация. Насколько нашим музыкантам комфортно играть в таких форматах?
Я думаю, что наши музыканты могут поддержать разговор с любыми мировыми музыкантами, если это будут общеизвестные темы, может быть их уровень не настолько сильный, чтобы начинать какую-то тотальную импровизацию. Чтобы все замешалось нужно немного больше хорошо играющих музыкантов, нужно сталкивать постоянно профессионалов и любителей. Однажды получилось сделать джазовую резиденцию. Кирилл Мошков написал книжку про джазовое образование в Америке, про такие клиники, куда приезжает сессионный музыкант и в течение двух недель творит с музыкантами. В Красноярске мы сделали такую штуку с LRK Trio и они сами прифигели. Приехали музыканты из Кемерова, Абакана, Красноярска, из Новосибирска был один гитарист. У меня была мысль, что я привезу вам коллектив, который играет свою собственную музыку, и вы тоже станете играть свою авторскую музыку, но туда так не прыгнешь. На этой резиденции наши музыканты играли вместе с LRK Trio, играли перед ними, играли в разных составах. Это не было похоже на обычный мастер-класс, когда выходит профи и говорит: «Я вот так играю, и вот так играю, и играйте вообще, как я». Мне потом ребята говорили: «Спасибо, мы просто вышли из-под лестницы». Видимо, они чувствуют в Красноярске какую-то лестницу.
А что в вашем плейлисте загружено сейчас? Современный джаз?
Я слышал, что у людей были рингтоны на телефоне с музыкой группы Plaistow. Коллектив, который приезжал пять раз в Россию, настолько пробил, что достиг рингтонов. Я действительно думаю, что это успех. Но не считаю, что современный джаз обязательно должен попадать в плейлист. Я сам в плейлисте нечасто слушаю современный джаз. Эта штука про концерты, про полтора часа, которые ты проживаешь вместе с коллективом здесь и сейчас. В этом есть определенная честность. Ты периодически позволяешь себе слушать разную музыку так же, как позволяешь себе пробовать блюда в разных странах. И ты чувствуешь себя жителем этого города, чувствуешь себя в биоразнообразии. Это как узнать другого нового человека, познакомиться с женщиной. Кайфово становится жить в городе, если ты впускаешь в себе разное. Главное — не бросать ходить и узнавать. Если в Ачинск периодически привозить современный джаз, то и там появится зритель, который будет посещать концерты.
Дети ходят на мои концерты. У меня всегда стоит на моих концертах или 0+ или 6+. Дети отлично воспринимают любую музыку. Мне кажется, кайфово ходить с детьми на такие концерты. Дети такие же слушатели, как и взрослые, я не могу поставить какое-то ограничение.