Венсан Соррель: «Если нет страха, не будет и фильма»

У меня много учеников в Африке, на Мадагаскаре, в Азии. Красноярск на самом деле не дальше всех. И, что очень интересно,сюжеты фильмов очень часто пересекаются, невзирая на огромные расстояния, которые разделяют страны. И это прекрасно, когда ты можешь связать между собой разные фильмы и разных авторов. После того, как наш этап работы будет закончен здесь, молодые режиссеры встретятся с продюсерами. Участники проекта поедут в Пермь и вохможно в Ереван, где будут встречаться в рамках такого евразийского пространства. И фильмы, которые здесь были задуманы и сценарии, которые были сделаны здесь, могут состояться при участии иностранных коллег, и мы увидим прекрасное произведение искусства. Получается такая широкая сеть, и фильмы с Карибских островов и Африки по этой же сети потом будут распространяться и показываться в разных местах. Мы увидим взгляд молодых и талантливых режиссеров на реальность, которая их окружает.



Мы сейчас, к сожалению, находимся в пространстве, где нас окружают образами абсолютно коммерческого свойства. И поэтому вместе с программой Siberia DOC считаем, что очень важно дать возможность молодым рассказать о реальности. Чтобы эти вдумчивые и умные образы в конце концов появились по всему миру.

На самом деле мы любим документальное кино, и оно получается интересным тогда, когда через какие-то местные проблемы, о которых очень беспокоятся режиссеры, люди выходят на проблемы универсального порядка. То, что нас всех объединяет — это интерес к тому, что такое кино и как его хорошо сделать: на Карибах, в Африке, в Сибири. В рамках мастерской мы также смотрим фильмы различных кинематографистов и понятно, что есть некая культурная специфичность тех стран, где это кино снималось. Один африканский писатель сказал прекрасную фразу: «Я африканский писатель, но, когда я работаю — я, в первую очередь, писатель». Для кинематографиста это точно также. Когда они работают, они, в первую очередь, кинематографисты и делают кино.

В очень многих фильмах автор очень заметен. Иногда он даже появляется в кадре. Здесь есть разница между объективностью автора документального кино и объективностью журналиста. Вызов в том, чтобы суметь прикоснуться к тому, что является правдой. С чисто субъективных позиций. Но это же кино, оно предназначено для показа людям в больших залах. Поэтому главное, чтобы субъективность одного человека смогла задеть всех тех, кто сидит в зале. Ради этого мы столько работаем коллективно над тем, каким образом сделать сценарий лучше.



Если нет страха, не будет и фильма. Очень часто то, что нас как зрителей трогает в каком-то фильме, это подход кинематографиста, то, что он обратился к этой теме, то, что он отважился на такую сложную и опасную авантюру. Ради того, чтобы показать нам реальность, которая от нас далека и создать у нас внутри чувство близости к этой реальности. И он не удовлетворяется некой очевидностью. Он ищет образы за картинами, чтобы нам представить какую-то реальность, которую мы не видим. Приблизиться к другому человеку — это тоже всегда риск.

В работе Пелешяна было очень важно стереть контекст, чтобы то, о чем он говорит, становилось в каком-то смысле более высоким, более универсальным, всеобщим.

Большинство фильмов Пелешяна сделаны из материалов уже отснятых до него. И он на монтажном столе, используя кинематографическое оборудование, так работает с этими съемками, что его произведения оказываются уникальными. Никто
больше из кинематографистов в истории так не работал с изображением. И это его осознанный риск. Взять эти безымянные отснятые материалы и сделать так, чтобы, когда это будут смотреть, все скажут: «Вот это фильм Пелешяна». Там есть совершенно банальные съемки, даже съемки новостей, и из них он делает совершенно удивительные фильмы, которые останутся в истории кинематографии. Он безумец. Он делал одни короткометражки. Их всего четырнадцать. Но признано всеми, что это— монументальное и совершенно безграничное творчество. К сожалению, увидеть фильмы Пелешяна на большом экране очень сложно. Но когда в зале видишь четыре-пять фильмов подряд — это совершенно потрясающий опыт.

 Картина «Мы» армянского режиссера Артавазда Пелешяна.

Он очень высоко. В фильмах Пелешяна реальность сильнее людей. Когда он работает над своими образами, они оказываются сильнее, чем реальность изображения. И ссылка на космонавта — это некая отсылка, которая чувствуется на протяжении всего его творчества. Это русский космизм, где всегда есть некая сильная фигура. В некоторых фильмах Пелешяна есть нечто о полете, о притяжении земном и о преодолении его. Последний его фильм — это только родившийся ребенок, которого возносят к небесам.

С одной стороны, всегда идет речь о том, чтобы продумать фильм, написать сценарий и обкатать его в дискуссиях с другими участниками и преподавателями. Автор документального кино делает не меньше, чем автор любого другого фильма, и важность документального кино в обществе не меньше важности литературы. Писатель сидит дома и сам по себе пишет. А документалисты, как правило, работают в группе. В одиночку такой труд очень сложен.



Документальный фильм — это встреча с чем-то, чего нет поблизости. Это какой-то кусочек реальности. Нужно просто смотреть. Это важно прочувствовать. Так же, как человек может быть растроган от мимолетной встречи в обычной жизни. И проблема не в том, как затронуть чувства зрителей, а в том, чтобы у людей была возможность смотреть документальное кино, а производят его все меньше.


Цикл показов SiberiaDOC 2020 прохожил в рамках запуска образовательных семинаров для режиссёров и продюсеров документального кино.  

Фото: Руслан Максимов/ Культура24