12 февраля 2024
Павел Башмаков: «Кандинский слышал краски, они для него звучали»
В Красноярск привезут шедевры Кандинского. Оригиналы предоставлены из коллекции частной галереи Bashmakov Gallery, а одно живописное произведение — из фондов музея имени Сурикова.
Bashmakov Gallery — питерская PS Gallery в прошлом, не первый раз сотрудничает с красноярским музеем. В феврале 2018-го в музее экспонировалось 9 серий работ Сальвадора Дали: «Божественная комедия Данте», «Дон Кихот Ламанчский», «Фауст», «Воспоминания Казановы», «Далинианские лошади», «Озорные сны Пантагрюэля», «Песнь Песней царя Соломона», «Бестиарий Лафонтена» и «Священное писание», предоставленных галереей. В марте 2019-го в музее прошла выставка «Шедевры мастеров Парижской школы», а в 2020-м коллекционеры привозили шедевры Пикассо.
О сложных зрительских отношениях к оригиналам и стойкости интереса к прекрасному говорим с владельцем галереи и коллекционером Павлом Башмаковым.
— Как выстроено пространство выставки?
— Надо начать с того, что Кандинский был не очень обычным человеком. Он слышал краски, они для него звучали. А музыка для него, когда он закрывал глаза, представлялась определёнными цветами. Он был синестетиком. Поэтому воспринимать Кандинского очень логично, соединяя музыку и его работы, что мы и попытались [сделать] в нашем мультимедийном контенте «Цветозвуки», построенном на работах, представленных на выставке. И также, как и на выставке, сначала речь пойдет о первом этапе его творчества — периоде Всадника, далее об этапе, ознаменованном Кругом, а третий этап — биоморфные структуры. Первичный этап — это и Россия, и Германия, второй — Баухаус, и третий — парижский этап жизни и творчества Кандинского. Я не знаю, как бы он отнёсся [к итоговому результату], кажется, как минимум, ему было бы очень интересно. А вот сказал бы он, правильно мы прочли его мысли или нет, к сожалению, ответа нет. Но мы постарались.
— Как вы работали над частью «Цветозвуки». Это некий оммаж или кропотливая работа с теорией и биографией? Сколько там Кандинского, а сколько современников?
— Абсолютно только Кандинский присутствует [в мультимедийном проекте], никакого другого автора там не существует. Так что, да, в каком-то смысле это оммаж. Мы посвящаем видео- и аудиоинсталляцию и памяти Кандинского, и его трудам. Он же был не только художник, но и теоретик искусства. И то, что мы читали в его трудах, постарались воплотить в жизнь. Это работа с теорией цвета, с теорией точки и прямой на плоскости — всё то, о чём говорят его научные труды.
— Вы не первый раз везёте проекты в Красноярск. Ждёте определённую реакцию?
— Красноярск — очень самобытный город. И жители не похожи [на жителей других сибирских городов], и сам Красноярск не похож ни на один другой город. Красноярск — это один из центров культурной жизни нашей страны. Этому, в том числе, способствует и великолепный музей имени Сурикова, и я очень рад, что именно с этим музеем мы работаем, общаемся и дружим. Мне всегда приятно в Красноярске делать наши проекты, они действительно получают отклик, что для меня очень важно.
Именно в Красноярске произошел момент, который мне на самом деле очень понравился. Когда мы приезжали с выставкой Сальвадора Дали (ред. — в феврале 2018-го в музее экспонировалось 9 серий работ Сальвадора Дали: «Божественная комедия Данте», «Дон Кихот Ламанчский», «Фауст», «Воспоминания Казановы», «Далинианские лошади», «Озорные сны Пантагрюэля», «Песнь Песней царя Соломона», «Бестиарий Лафонтена» и «Священное писание», предоставленных галереей), служители музея сначала сказали, что «Божественная комедия», которую мы видим, не может быть подлинной ксилографией. Я им предложил взять инструменты, которые у них есть, и как-то поближе взглянуть. Они взглянули и с удивлением признали, что это оригиналы. «Мы думали, что этого не может быть. Чтобы сделать ксилографию такого уровня, нужна потрясающая работоспособность и сумасшедший талант», — говорили они. Эта работа создавалась 15 лет, из которых всего лишь первый год делались прообразы более 100 работ, а потом ещё 14 лет это переводилось в ксилографию. Это колоссальный труд. И вот они преклоняются и снимают шляпы перед теми, кто помогал это делать Сальвадору Дали. Вот такое изначальное неверие, которое переросло потом в колоссальное уважение перед мастерами, оно для меня очень ценно. С другой стороны, могу сказать, что в любом городе и нашей страны, и не нашей, всегда много людей, которые считают, что принты или постеры перед ними, а не оригиналы. Одна из наших миссий заключается в образовании людей в рассказе о том, что такое графика, какие бывают графические техники, как делается та или иная работа и что графика наряду с живописью и скульптурой — вот три столпа, на которых стоит искусство.
— Изменилась ли география ваших проектов за последние годы?
— Если говорить про нашу страну, интерес к искусство всегда напрямую связан с жизнью самого города. Если в городе жива промышленность, предпринимательство, то и люди активные. Такие города, как Красноярск или Калининград, сильно уступающие большим городам по численности населения, там всегда люди активно ходят на выставки. Потому что и сам город жив, и в нём происходит много активностей. А стагнирующие города — они как не привлекали, так и не привлекают жителей к прекрасному.
— А изменения в зрительском интересе вы видите?
— Вот началась пандемия, и была у нас встреча на ежегодном Интермузее проходила по видеосвязи, коллеги, не помню точно из какой страны, но из какой-то европейской, очень громко сказали, что эпоха больших выставочных проектов закончилась. И мы так все поникли, мол, не будет народ больше ходить, всё теперь онлайн. Прошло время, были сняты определённые ограничения и народ хлынул в музей. Мы сначала подумали, что, наверное, просто соскучился народ, сейчас вот немножко наестся искусства и всё. А всё продолжается. Потом начались события другого плана у нас в жизни, часть людей переменила место жительства, причём, как говорят, одна из самых активных, и мы опять так подумали, что сейчас опять что-то произойдёт. Ничего в общем глобальном плохом смысле не происходит. У нас сейчас в Петербурге, в нашей галерее проходит выставка Марка Шагала и даже несмотря на погоду, а в этом году у нас в Петербурге бывает и очень холодно, этой зимой, людей, интересующихся выставкой колоссальное количество. Притом, что у нас в стране есть большое недоверие к проектам, проходящим в частных галереях. Вот музеям государственным доверяют люди, выставочным залам меньше, но отчасти тоже. А вот в частных галереях — нет. Но я думаю, что мы все рекорды не только в Петербурге, но и вообще в стране бьём по посещаемости. На выходных до 500 человек в день приходит. Это очень серьёзные цифры. Из этого я делаю вывод, что ни погода, ни какое-то состояние внутри страны или состояние внешней политики — они могут на время как-то немножко сбавить интерес, но люди всё равно тянутся к прекрасному. Как раз во времена, когда какие-то нехорошие новости приходят, человеку хочется съесть шоколадку не только физическую, но и духовную.
— Надо ли специально готовиться к встрече с картинами Кандинского?
— Никогда не нужно заранее знать, что ты увидишь. Нельзя готовится как-то к выставке, нужно прийти с максимально положительным настроем и просто получить удовольствие. А вот дальше, если что-то заинтересовало, показалось непонятным — вот для этого существует экскурсовод, интернет, книги. В целом выставки существуют для того, чтобы получать положительные эмоции. Поэтому люди на одну и ту же выставку приходят по нескольку раз. Вот буквально вчера общались с женщиной, которая сказала, что на выставку пришла уже в третий раз, и придёт ещё и в четвертый, а может и в пятый, потому что ей хорошо здесь и интересно.
О сложных зрительских отношениях к оригиналам и стойкости интереса к прекрасному говорим с владельцем галереи и коллекционером Павлом Башмаковым.
— Как выстроено пространство выставки?
— Надо начать с того, что Кандинский был не очень обычным человеком. Он слышал краски, они для него звучали. А музыка для него, когда он закрывал глаза, представлялась определёнными цветами. Он был синестетиком. Поэтому воспринимать Кандинского очень логично, соединяя музыку и его работы, что мы и попытались [сделать] в нашем мультимедийном контенте «Цветозвуки», построенном на работах, представленных на выставке. И также, как и на выставке, сначала речь пойдет о первом этапе его творчества — периоде Всадника, далее об этапе, ознаменованном Кругом, а третий этап — биоморфные структуры. Первичный этап — это и Россия, и Германия, второй — Баухаус, и третий — парижский этап жизни и творчества Кандинского. Я не знаю, как бы он отнёсся [к итоговому результату], кажется, как минимум, ему было бы очень интересно. А вот сказал бы он, правильно мы прочли его мысли или нет, к сожалению, ответа нет. Но мы постарались.
— Как вы работали над частью «Цветозвуки». Это некий оммаж или кропотливая работа с теорией и биографией? Сколько там Кандинского, а сколько современников?
— Абсолютно только Кандинский присутствует [в мультимедийном проекте], никакого другого автора там не существует. Так что, да, в каком-то смысле это оммаж. Мы посвящаем видео- и аудиоинсталляцию и памяти Кандинского, и его трудам. Он же был не только художник, но и теоретик искусства. И то, что мы читали в его трудах, постарались воплотить в жизнь. Это работа с теорией цвета, с теорией точки и прямой на плоскости — всё то, о чём говорят его научные труды.
— Вы не первый раз везёте проекты в Красноярск. Ждёте определённую реакцию?
— Красноярск — очень самобытный город. И жители не похожи [на жителей других сибирских городов], и сам Красноярск не похож ни на один другой город. Красноярск — это один из центров культурной жизни нашей страны. Этому, в том числе, способствует и великолепный музей имени Сурикова, и я очень рад, что именно с этим музеем мы работаем, общаемся и дружим. Мне всегда приятно в Красноярске делать наши проекты, они действительно получают отклик, что для меня очень важно.
Именно в Красноярске произошел момент, который мне на самом деле очень понравился. Когда мы приезжали с выставкой Сальвадора Дали (ред. — в феврале 2018-го в музее экспонировалось 9 серий работ Сальвадора Дали: «Божественная комедия Данте», «Дон Кихот Ламанчский», «Фауст», «Воспоминания Казановы», «Далинианские лошади», «Озорные сны Пантагрюэля», «Песнь Песней царя Соломона», «Бестиарий Лафонтена» и «Священное писание», предоставленных галереей), служители музея сначала сказали, что «Божественная комедия», которую мы видим, не может быть подлинной ксилографией. Я им предложил взять инструменты, которые у них есть, и как-то поближе взглянуть. Они взглянули и с удивлением признали, что это оригиналы. «Мы думали, что этого не может быть. Чтобы сделать ксилографию такого уровня, нужна потрясающая работоспособность и сумасшедший талант», — говорили они. Эта работа создавалась 15 лет, из которых всего лишь первый год делались прообразы более 100 работ, а потом ещё 14 лет это переводилось в ксилографию. Это колоссальный труд. И вот они преклоняются и снимают шляпы перед теми, кто помогал это делать Сальвадору Дали. Вот такое изначальное неверие, которое переросло потом в колоссальное уважение перед мастерами, оно для меня очень ценно. С другой стороны, могу сказать, что в любом городе и нашей страны, и не нашей, всегда много людей, которые считают, что принты или постеры перед ними, а не оригиналы. Одна из наших миссий заключается в образовании людей в рассказе о том, что такое графика, какие бывают графические техники, как делается та или иная работа и что графика наряду с живописью и скульптурой — вот три столпа, на которых стоит искусство.
— Изменилась ли география ваших проектов за последние годы?
— Если говорить про нашу страну, интерес к искусство всегда напрямую связан с жизнью самого города. Если в городе жива промышленность, предпринимательство, то и люди активные. Такие города, как Красноярск или Калининград, сильно уступающие большим городам по численности населения, там всегда люди активно ходят на выставки. Потому что и сам город жив, и в нём происходит много активностей. А стагнирующие города — они как не привлекали, так и не привлекают жителей к прекрасному.
— А изменения в зрительском интересе вы видите?
— Вот началась пандемия, и была у нас встреча на ежегодном Интермузее проходила по видеосвязи, коллеги, не помню точно из какой страны, но из какой-то европейской, очень громко сказали, что эпоха больших выставочных проектов закончилась. И мы так все поникли, мол, не будет народ больше ходить, всё теперь онлайн. Прошло время, были сняты определённые ограничения и народ хлынул в музей. Мы сначала подумали, что, наверное, просто соскучился народ, сейчас вот немножко наестся искусства и всё. А всё продолжается. Потом начались события другого плана у нас в жизни, часть людей переменила место жительства, причём, как говорят, одна из самых активных, и мы опять так подумали, что сейчас опять что-то произойдёт. Ничего в общем глобальном плохом смысле не происходит. У нас сейчас в Петербурге, в нашей галерее проходит выставка Марка Шагала и даже несмотря на погоду, а в этом году у нас в Петербурге бывает и очень холодно, этой зимой, людей, интересующихся выставкой колоссальное количество. Притом, что у нас в стране есть большое недоверие к проектам, проходящим в частных галереях. Вот музеям государственным доверяют люди, выставочным залам меньше, но отчасти тоже. А вот в частных галереях — нет. Но я думаю, что мы все рекорды не только в Петербурге, но и вообще в стране бьём по посещаемости. На выходных до 500 человек в день приходит. Это очень серьёзные цифры. Из этого я делаю вывод, что ни погода, ни какое-то состояние внутри страны или состояние внешней политики — они могут на время как-то немножко сбавить интерес, но люди всё равно тянутся к прекрасному. Как раз во времена, когда какие-то нехорошие новости приходят, человеку хочется съесть шоколадку не только физическую, но и духовную.
— Надо ли специально готовиться к встрече с картинами Кандинского?
— Никогда не нужно заранее знать, что ты увидишь. Нельзя готовится как-то к выставке, нужно прийти с максимально положительным настроем и просто получить удовольствие. А вот дальше, если что-то заинтересовало, показалось непонятным — вот для этого существует экскурсовод, интернет, книги. В целом выставки существуют для того, чтобы получать положительные эмоции. Поэтому люди на одну и ту же выставку приходят по нескольку раз. Вот буквально вчера общались с женщиной, которая сказала, что на выставку пришла уже в третий раз, и придёт ещё и в четвертый, а может и в пятый, потому что ей хорошо здесь и интересно.