24 августа 2015
МИХАИЛ ШУБСКИЙ: «ЗА ХУЛИГАНСТВО НАДО НАКАЗЫВАТЬ»
Интервью с директором Красноярского музейного центра Михаилом Шубским.
Автор: Марина ЯБЛОНСКАЯ
Фото: Михаил ЮЖАКОВ
Тринадцатому филиалу Центрального музея Ленина – именно для этого и строилась это монументальное здание на берегу Енисея – была уготовлена необычная судьба, которая по сути стала отражением истории нашей страны, противоречивой и абсурдной. После перестройки музей превратился в музей современного искусства. Этого направления Красноярский музейный центр придерживается до сих пор. Директор музея Михаил Шубский уверен, что во многом решение сделать из оплота советской идеологии место странных идей и вещей не только спасло жизнь культурного учреждения в трудные времена, но и позволило встать в авангарде музейной жизни России. Сдавать передовые позиции музей не собирается и сегодня. Творческий сезон откроется новыми проектами.
– Сегодня вечером откроется "Медианочь” – формат не совсем музейный…
– Мы любим экспериментировать. Посетители попадут в пространство, где будет масса различных смыслов, связанных с сегодняшним информационным полем. Люди смогут не только увидеть наших медиазвёзд, журналистов, но и поразмышлять вместе с участниками проекта, что представляет собой информация. Мы раскрываем ещё один пласт культуры Красноярска. Вслед за “Медианочью” пройдёт “Нулевое сентября” – проект, связанный с темой науки, который мы проводим совместно с “Ньютон-парком”. Фестиваль, который состоится в музее 29-го и 30 августа, рассчитан на разную аудиторию, но в первую очередь на школьников и их родителей. В 90-е годы наука “просела” по разным причинам: не было денег, много учёных уехало за рубеж… Сегодня интерес к ней можно сравнить с интересом к космосу в 60-х годах, когда после полёта Гагарина люди буквально “заболели” наукой. Причём это касалось не только сферы образования, люди искусства писали на эту тему песни, картины, снимали фильмы… Похожий культурный процесс мы почувствовали и сегодня и решили его подхватить. Музей как институция – это в первую очередь культурный центр, который должен отражать современные процессы, тенденции. Он не может находиться под железобетонным панцирем, за которым хранятся какие-то экспонаты.
Следующая Музейная ночь состоится 31 октября, мы её назвали “Соприкасание”. Она станет логическим продолжением XI Красноярской музейной биеннале, которая откроется 30 сентября и носит название “Практики соприкасания”. Мне кажется, что тема соприкасания очень важна сегодня: современная жизнь очень динамичная, хаотичная, сегментарная, и мы должны научиться друг друга слышать, чувствовать, понимать. Мы будем рассуждать именно об этом.
– Часто так бывает, что изначально очень хороший, эксклюзивный проект со временем сдаёт свои позиции, теряет свою элитарность, становится массовым, модным мероприятием, некой тусовкой. Не замечали Вы подобной тенденции с Музейной ночью?
– Любой проект имеет своё начало и свой конец. Музейная ночь прошла несколько ребрендингов. Мы начинали с простого: в первую музейную ночь продлили время работы музея. В основе был европейский опыт, который нам показался интересным. Но зарубежная практика, перенесённая на сибирскую землю, дала неожиданный эффект.
Мы думали, что и наши посетители, пройдя по выставкам, будут постепенно покидать музей… Но не тут-то было. Мы не учли сибирский менталитет: люди пришли к нам не на час-два, а именно на ночь, захватив с собой еду и напитки.
Ко второй Музейной уже готовились основательно: придумали концепцию, специальные проекты, к созданию которых активно привлекали студентов. Со временем изжила себя и вторая модель, где ставка делалась на творчество самодеятельных авторов. Мы решили, что к делу нужно подключать профессионалов, именно они должны создавать уникальное арт-пространство проекта. Это новый формат, которого мы придерживаемся и по сей день. Когда-то Красноярский музейный центр был первым и единственным, кто работал в подобном формате, сегодня “ночи” кто только не проводит. Для нас это серьёзный повод для размышлений: как уйти от этой растиражированности и что нового предложить нашим посетителям.
– В прошлом сезоне у вас появился новый – театральный – проект. Зачем музею театральная площадка, которых в городе и так немало?
– Сцена современных искусств относится к междисциплинарным практикам. Современная культура имеет самые различные формы. Для нас важно представлять не только визуальную, художественную форму – выставки, паблик-арт. Концептуальное искусство, которое для нас важно, имеет сегодня отражения и в театральном деле. Нас не интересуют традиционные постановки, которые мы можем увидеть в красноярских театрах, наша сцена – для экспериментов, создания чего-то нового. Мы всё время пытаемся быть на полшага впереди тех культурных процессов, которые происходят сегодня, открывать дверь в будущее.
Ведь чем хорошо концептуальное искусство – оно не только позволяет музею оставаться на плаву, быть современным, а значит, интересным зрителю, но и учит человека задавать себе важные вопросы и отвечать на них.
– Сегодня наступили странные времена. Я имею в виду, нетерпимость людей к тем или иными проявлениям в искусстве. Примеров много. Например, недавний погром художественной выставки в Манеже, когда православные активисты ворвались на выставку скульпторов-нонконформистов художественного объединения ЛеСС и успели повредить несколько скульптур советского авангардиста Вадима Сидура, объяснив свои действия борьбой против кощунственного изображения библейских персонажей. Ещё был конфликт в Новосибирском театре оперы и балета, свиная голова на пороге Московского художественного театра… Не коснулось ли нечто подобное и Музейного центра, где достаточно спорных, неоднозначных и даже эпатирующих проектов?
– Пока ничего подобного не было. Хотя пару лет назад мы делали выставку Марата Гельмана “Родина”, которую запрещали в некоторых городах России. Были противники этой экспозиции и в Красноярске, но я не пошёл на конфронтацию, а стал вести переговоры, в том числе и с представителями епархии. В результате нам удалось понять друг друга, договориться. Очевидно, что все мы – разные, у каждого своё мироощущение, кто-то любит современное искусство, кому-то по душе реализм, кто верит в Бога, а кто-то – атеист. Музей – место, где должно быть место всем формам и направлениям искусства.
То, что произошло в Манеже в Москве, – неправильно, считаю, что музейщики не должны терпеть подобное. Нужно было договариваться, а не громить выставку.
Погром – просто хулиганство, которое должно быть наказано по закону. Мы живём в одной стране, у нас общие ценности, история. И музей – одна из таких площадок, где можно и нужно вести диалог. С другой стороны, определённая внутренняя цензура у учреждений культуры, которые существуют на деньги налогоплательщиков, всё же должна быть, нужно чувствовать границу, которую не стоит переступать. Музей работает для всех. А вот в своей мастерской, на собственные средства художник может творить всё что угодно.
– Ещё одна тенденция в современном обществе, назовем её “Хочу назад в СССР”. Музей, как зеркало русской жизни, как-то реагирует сегодня на подобные настроения? Хранятся ли до сих пор вещи, связанные с темой революции, Ленина?
– Конечно. Из 16 тысяч единиц хранения в фондах около семи-восьми тысяч –это значки по ленинской теме, уникальная коллекция. Есть и исторические документы (копии). Сохранили мы и “Красные залы” – это такая советская шкатулка, экспозиция, которая ценна не только представленными материалами, но и тем, как это сделано. Это шикарное выставочное оборудование, суперпрофессиональная работа ленинградских дизайнеров, которые удивительным образом сумели передать дух времени зарождения советской власти… Конечно, советская эпоха находит отражения и в новых экспозициях, но, создавая их, художники стараются актуализировать информацию о прошлом, вписать в современный контекст, провести какие-то исторические параллели. Делается это для того, чтобы история была интересна молодому поколению, которое уже не знает, кто такой Ленин. Чтобы объяснить им это, нужен совершенно другой визуальный ряд и музейный язык.
– Наши читатели, заметившие ободранный фасад Музейного центра, интересуются, не разрушается ли здание музея?
– Хочу успокоить жителей Красноярска. Музей никогда не завалится – он стоит на огромных сваях, которые способны выдержать напор и времени, и стихии. Конструкция очень прочная. Проблемы возникли у нас только с фасадом. Штукатурка, которая была нанесена на фасад тридцать лет назад, стала отслаиваться. Это небезопасно, поэтому часть фасада мы обрушили. Сейчас готовимся к ремонту. Уже есть проект фасада, который на сегодняшний день утверждён автором здания Арэгом Демирхановым, сейчас проходит экспертизу. Надеюсь, что в этом году мы приступим к работам, преобразится же музей в следующем году. Хочу сказать, что такого фасада в России ещё нет. Он очень красивый, интересный и современный, светящийся изнутри. Мы провели эксперимент, пригласили жителей рядом стоящего дома, чтобы узнать их мнение о том, что напротив их окон мы планируем сделать фасад с подсветкой. Им очень понравилась идея, свет от нашего здания, который будет неярким, не должен им мешать. Идею нам подсказала Европа, там есть нечто подобное. Думаю, настало время обновить внешний облик здания, соединить его с содержанием музея, сделать его современным.
Источник: Городские новости. 2015. 20 августа
Фото: Михаил ЮЖАКОВ
Тринадцатому филиалу Центрального музея Ленина – именно для этого и строилась это монументальное здание на берегу Енисея – была уготовлена необычная судьба, которая по сути стала отражением истории нашей страны, противоречивой и абсурдной. После перестройки музей превратился в музей современного искусства. Этого направления Красноярский музейный центр придерживается до сих пор. Директор музея Михаил Шубский уверен, что во многом решение сделать из оплота советской идеологии место странных идей и вещей не только спасло жизнь культурного учреждения в трудные времена, но и позволило встать в авангарде музейной жизни России. Сдавать передовые позиции музей не собирается и сегодня. Творческий сезон откроется новыми проектами.
– Сегодня вечером откроется "Медианочь” – формат не совсем музейный…
– Мы любим экспериментировать. Посетители попадут в пространство, где будет масса различных смыслов, связанных с сегодняшним информационным полем. Люди смогут не только увидеть наших медиазвёзд, журналистов, но и поразмышлять вместе с участниками проекта, что представляет собой информация. Мы раскрываем ещё один пласт культуры Красноярска. Вслед за “Медианочью” пройдёт “Нулевое сентября” – проект, связанный с темой науки, который мы проводим совместно с “Ньютон-парком”. Фестиваль, который состоится в музее 29-го и 30 августа, рассчитан на разную аудиторию, но в первую очередь на школьников и их родителей. В 90-е годы наука “просела” по разным причинам: не было денег, много учёных уехало за рубеж… Сегодня интерес к ней можно сравнить с интересом к космосу в 60-х годах, когда после полёта Гагарина люди буквально “заболели” наукой. Причём это касалось не только сферы образования, люди искусства писали на эту тему песни, картины, снимали фильмы… Похожий культурный процесс мы почувствовали и сегодня и решили его подхватить. Музей как институция – это в первую очередь культурный центр, который должен отражать современные процессы, тенденции. Он не может находиться под железобетонным панцирем, за которым хранятся какие-то экспонаты.
Следующая Музейная ночь состоится 31 октября, мы её назвали “Соприкасание”. Она станет логическим продолжением XI Красноярской музейной биеннале, которая откроется 30 сентября и носит название “Практики соприкасания”. Мне кажется, что тема соприкасания очень важна сегодня: современная жизнь очень динамичная, хаотичная, сегментарная, и мы должны научиться друг друга слышать, чувствовать, понимать. Мы будем рассуждать именно об этом.
– Часто так бывает, что изначально очень хороший, эксклюзивный проект со временем сдаёт свои позиции, теряет свою элитарность, становится массовым, модным мероприятием, некой тусовкой. Не замечали Вы подобной тенденции с Музейной ночью?
– Любой проект имеет своё начало и свой конец. Музейная ночь прошла несколько ребрендингов. Мы начинали с простого: в первую музейную ночь продлили время работы музея. В основе был европейский опыт, который нам показался интересным. Но зарубежная практика, перенесённая на сибирскую землю, дала неожиданный эффект.
Мы думали, что и наши посетители, пройдя по выставкам, будут постепенно покидать музей… Но не тут-то было. Мы не учли сибирский менталитет: люди пришли к нам не на час-два, а именно на ночь, захватив с собой еду и напитки.
Ко второй Музейной уже готовились основательно: придумали концепцию, специальные проекты, к созданию которых активно привлекали студентов. Со временем изжила себя и вторая модель, где ставка делалась на творчество самодеятельных авторов. Мы решили, что к делу нужно подключать профессионалов, именно они должны создавать уникальное арт-пространство проекта. Это новый формат, которого мы придерживаемся и по сей день. Когда-то Красноярский музейный центр был первым и единственным, кто работал в подобном формате, сегодня “ночи” кто только не проводит. Для нас это серьёзный повод для размышлений: как уйти от этой растиражированности и что нового предложить нашим посетителям.
– В прошлом сезоне у вас появился новый – театральный – проект. Зачем музею театральная площадка, которых в городе и так немало?
– Сцена современных искусств относится к междисциплинарным практикам. Современная культура имеет самые различные формы. Для нас важно представлять не только визуальную, художественную форму – выставки, паблик-арт. Концептуальное искусство, которое для нас важно, имеет сегодня отражения и в театральном деле. Нас не интересуют традиционные постановки, которые мы можем увидеть в красноярских театрах, наша сцена – для экспериментов, создания чего-то нового. Мы всё время пытаемся быть на полшага впереди тех культурных процессов, которые происходят сегодня, открывать дверь в будущее.
Ведь чем хорошо концептуальное искусство – оно не только позволяет музею оставаться на плаву, быть современным, а значит, интересным зрителю, но и учит человека задавать себе важные вопросы и отвечать на них.
– Сегодня наступили странные времена. Я имею в виду, нетерпимость людей к тем или иными проявлениям в искусстве. Примеров много. Например, недавний погром художественной выставки в Манеже, когда православные активисты ворвались на выставку скульпторов-нонконформистов художественного объединения ЛеСС и успели повредить несколько скульптур советского авангардиста Вадима Сидура, объяснив свои действия борьбой против кощунственного изображения библейских персонажей. Ещё был конфликт в Новосибирском театре оперы и балета, свиная голова на пороге Московского художественного театра… Не коснулось ли нечто подобное и Музейного центра, где достаточно спорных, неоднозначных и даже эпатирующих проектов?
– Пока ничего подобного не было. Хотя пару лет назад мы делали выставку Марата Гельмана “Родина”, которую запрещали в некоторых городах России. Были противники этой экспозиции и в Красноярске, но я не пошёл на конфронтацию, а стал вести переговоры, в том числе и с представителями епархии. В результате нам удалось понять друг друга, договориться. Очевидно, что все мы – разные, у каждого своё мироощущение, кто-то любит современное искусство, кому-то по душе реализм, кто верит в Бога, а кто-то – атеист. Музей – место, где должно быть место всем формам и направлениям искусства.
То, что произошло в Манеже в Москве, – неправильно, считаю, что музейщики не должны терпеть подобное. Нужно было договариваться, а не громить выставку.
Погром – просто хулиганство, которое должно быть наказано по закону. Мы живём в одной стране, у нас общие ценности, история. И музей – одна из таких площадок, где можно и нужно вести диалог. С другой стороны, определённая внутренняя цензура у учреждений культуры, которые существуют на деньги налогоплательщиков, всё же должна быть, нужно чувствовать границу, которую не стоит переступать. Музей работает для всех. А вот в своей мастерской, на собственные средства художник может творить всё что угодно.
– Ещё одна тенденция в современном обществе, назовем её “Хочу назад в СССР”. Музей, как зеркало русской жизни, как-то реагирует сегодня на подобные настроения? Хранятся ли до сих пор вещи, связанные с темой революции, Ленина?
– Конечно. Из 16 тысяч единиц хранения в фондах около семи-восьми тысяч –это значки по ленинской теме, уникальная коллекция. Есть и исторические документы (копии). Сохранили мы и “Красные залы” – это такая советская шкатулка, экспозиция, которая ценна не только представленными материалами, но и тем, как это сделано. Это шикарное выставочное оборудование, суперпрофессиональная работа ленинградских дизайнеров, которые удивительным образом сумели передать дух времени зарождения советской власти… Конечно, советская эпоха находит отражения и в новых экспозициях, но, создавая их, художники стараются актуализировать информацию о прошлом, вписать в современный контекст, провести какие-то исторические параллели. Делается это для того, чтобы история была интересна молодому поколению, которое уже не знает, кто такой Ленин. Чтобы объяснить им это, нужен совершенно другой визуальный ряд и музейный язык.
– Наши читатели, заметившие ободранный фасад Музейного центра, интересуются, не разрушается ли здание музея?
– Хочу успокоить жителей Красноярска. Музей никогда не завалится – он стоит на огромных сваях, которые способны выдержать напор и времени, и стихии. Конструкция очень прочная. Проблемы возникли у нас только с фасадом. Штукатурка, которая была нанесена на фасад тридцать лет назад, стала отслаиваться. Это небезопасно, поэтому часть фасада мы обрушили. Сейчас готовимся к ремонту. Уже есть проект фасада, который на сегодняшний день утверждён автором здания Арэгом Демирхановым, сейчас проходит экспертизу. Надеюсь, что в этом году мы приступим к работам, преобразится же музей в следующем году. Хочу сказать, что такого фасада в России ещё нет. Он очень красивый, интересный и современный, светящийся изнутри. Мы провели эксперимент, пригласили жителей рядом стоящего дома, чтобы узнать их мнение о том, что напротив их окон мы планируем сделать фасад с подсветкой. Им очень понравилась идея, свет от нашего здания, который будет неярким, не должен им мешать. Идею нам подсказала Европа, там есть нечто подобное. Думаю, настало время обновить внешний облик здания, соединить его с содержанием музея, сделать его современным.
Источник: Городские новости. 2015. 20 августа