Кирилл Светляков: "Если искусство людей не объединяет, оно не нужно"
О целях:
Цель современного искусства на самом деле — придумать способы объединения людей. Сейчас, в жесткой ситуации неолиберализма, идет жесткое социальное разделение. Есть круг элит, очень четко и жестко сформированный, и все остальные. Да, современное искусство очень сильно зависит от элит. Но если искусство людей не объединяет, оно не нужно. Если оно не может объединять людей, то оно должно помогать им идентифицировать себя, помогать человеку назвать себя. Люди не понимают уже, кто они, потому что стерлись представления о классах. Человек ХХ века говорил: «Я рабочий, инженер, я интеллигенция». Но кто человек сейчас, только художник может дать ответ. Потому что он может предложить образ. И иногда то, что трудно сказать словами, образ может выразить гораздо ярче.
Еще одна задача искусства — эстетизация разных сфер человеческой деятельности, оно этим занималось всегда. Не всегда, конечно, целенаправленно, а иногда сворачивая в круг своих, как ему казалось, спецзадач.
Я за социальное искусство.
Об искусстве для людей:
Привлекать людей на выставки надо постановкой проблемы. Например, куратор или художник говорит: «Вот этой выставкой я даю такое-то сообщение, давайте ответим на такой-то вопрос» или «Вы придете и получите ответ на вопрос, который важен для меня и для вас». Тогда люди и приходят. Правда, если зритель придет и ему там не ответят, он разозлится и скажет: «Отвечай за базар. Ты обещал мне сказать, в чем смысл жизни, и обманул».
Хотя вот в Третьяковке долго пытались придумать сообщения для выставки Валентина Серова. А потом подумали: да ну его, Валентин Серов, и все. Но так бывает в случае с известными художниками. Если месседж не манифестируется, то очень сложно привлекать аудиторию.
Социальное искусство продается. Но сначала прорастает символическим капиталом, а потом капитализируется. Чем больше символический капитал, тем больше вероятность конвертации и уже реальной капитализации. Его покупают фонды, музеи, коллекционеры — в меньшей степени. Все-таки подобное искусство, как некий исторически важный опыт, рассчитывает на музей.
Об искусстве для элит и олигархов:
Раньше существовала буржуазия, она и сейчас осталась, только прошлая была разнообразнее. Сейчас формируется узкий слой элит, и, конечно, современное искусство связано с современными элитами. В первую очередь художники идентифицируют себя с элитами, это знак их некоего прогрессивного модернистского мышления. Искусство сейчас (но не все) — это социальный имидж элиты. Многие художники пытаются работать и с другими социальными группами или хотя бы систематизировать жизнь других социальных групп. Опять же чтобы показать элите. Это смешно, когда люди с бокалами шампанского смотрят на шахтеров, которых эксплуатировал художник.
О художнике и образовании:
Образовательные учреждения на формирование современных художников имеют очень ограниченное влияние. Так происходит потому, что они все-таки существуют по другим законам. Но художники, которые интересуются современным искусством, очень часто имеют второе художественное образование. Как правило, они идут за опытом и за правилами, по которым это искусство существует. Для некоторых это опыт болезненный, им кажется, что они что-то должны убить в себе, отрезать половину мозга, потому что в институтах учили иному подходу. А это в свою очередь связано с тем, что современное искусство нечеловечно — оно должно все истребить. Если вы посмотрите какое-нибудь советское издание «Модернизм: анализ и критика», увидите: это триллер. О том, как разные направления современного искусства убивают все — экспрессионизм убил одно, фотореализм убил другое, поп-арт убил третье. А потом этот труп модернизма в постмодернизме стали оживлять.
Мастерские, они есть, если есть преподаватели. Существуют, конечно, и частные школы. То, что живопись оторвалась от школы искусств и стала таким частным делом, это факт. Если посмотреть рисунки студентов и школьников сталинского периода и сравнить с нынешними, видно, что изменилось все, потому что есть компьютер, фотография, телевизор, яркое освещение, экология — все воздействует на художника. Трудно писать как Рембрандт, если у тебя электричество, а без электричества мы уже жить не можем.
О художнике и опыте:
Художники и в 20 лет могут прекрасно въехать в проблематику современного искусства. Даже не анализируя философски или психологически, они могут интуитивно понимать культуру. Хотя некоторым художникам второе образование бывает полезно. Художнику важно иметь какой-то бэкграунд.
Фильтр между самодеятельностью и искусством всегда один — понимание задачи, которую ты ставишь. А далее, когда художник говорит: «Моя задача — создать композицию, уравновешивание компонентов», то это задача традиционная, она не представляет интереса. Это все равно что если кто сейчас станет писать теорию относительности, ровно такую, как у Эйнштейна. Поэтому всегда важен уровень осознанности задачи.
Вся сложность состоит в том, что есть момент вхождения произведения в пространство современного искусства. Оно должно содержать в себе долю критической рефлексии не в отношении общества даже, а в отношении к языкам, которыми художник пользуется. Понимаете, должно быть дистанцирование от того, что ты делаешь, — взгляд и изнутри, и снаружи.
О страхах перед будущим:
Современное искусство не может смотреть в будущее, потому что его преследует рассуждение о будущем как об утопии. Что все это — отработанный взгляд в будущее. А без будущего людям плохо. Искусство в вечно длящемся настоящем становится вязким.
К концу разговора, убегая, Кирилл ответил на последний вопрос о том, чтобы он спас от конца этого света (если таковой случится) в новый мир. Это бы был Сезанн. Картины Сезанна.
Алена Никулина
Расшифровку лекции Кирилла Светлякова «Смотреть или видеть?! Опыт системного анализа произведений современного искусства» читайте в нашей рубрике lectorium с четверга, 17 декабря.
