17 мая 2018
«Смотрели на меня как на юнца»: Александр Хант о работе с Серебряковым и проблемах российского кино
Режиссёр фильма «Как Витька Чеснок вёз Леху Штыря в дом инвалидов» о трансформации души под грузом обстоятельств, трудностях съёмок и главных претензиях российского зрителя.
Фильмы, взывающие к актуальным проблемам социума – любви к ближнему и личной ответственности человека перед обществом, показывали на этой неделе в Доме кино на Международном фестивале «Сталкер». В их числе дебютная работа молодого режиссёра Александра Ханта «Как Витька Чеснок вёз Леху Штыря в дом инвалидов». Этакое роуд-муви по-русски.
Штыря играет Алексей Серебряков. Об этой роли актёр хорошо рассказывал в интервью Юрию Дудю. Чеснока – парня с детдомовским прошлым и не самого приятного персонажа, воплощает Евгений Ткачук. Причём делает это весьма убедительно. Герой встречает отца-уголовника (Штыря), а теперь ещё и калеку, и решает завладеть его квартирой. Но по дороге в дом инвалидов, как водится, что-то пошло не так...
Фильм-триумфатор смотра «Окно в Европу» в Выборге, обладатель Гран-при кинофестиваля в Карловых Варах, кинопремии «Ника» в номинации «Открытие года» и ряда других не менее престижных наград.
Александр, изначально вы учились на оператора. Как возникло желание заняться режиссурой?
Даже не знаю. Но, помню, ещё в школе, когда у меня появилась первая видеокамера, я очень много с ней времени проводил. Это было настолько увлекательно, что я подумал – почему бы так не зарабатывать деньги, и решил поступать во ВГИК на операторский. Уже во время учёбы понял, что это не совсем моё. Больше тянуло в режиссуру. Не просто снимать, а творить.
В короткометражном кино у вас опыт довольно богатый. Что, как дебютанту, показалось самым трудным в съёмках первого полного метра?
Коллектив, большая съёмочная группа и груз ответственности, наверное. Всё-таки первое кино. Это особенно волнительно – по крайней мере для меня. Я много переживал, и это мне сильно мешало. Ведь нужно чтобы замысел тебя двигал, а не твои переживания, а меня они порой просто захлёстывали. Сложно было справиться. Зато получил ценный опыт.
Название вашего фильма состоит из девяти слов. Сразу так задумывалось?
С самого начала был сценарий с таким названием. Мы думали над альтернативой, но в итоге поняли, что оно такое, каким и должно быть – пусть громоздкое, но этим оно и запоминается… Рабочие названия были странными – «Камни», «Бетонка», «Мотылёк», «Фломастер». Как-то не приживалось всё это, да мы и серьёзно к этому не относились. В итоге так и оставили – «Как Витька Чеснок вёз Леху Штыря в дом инвалидов». Лучше не придумаешь.
Сценарий такой как появился?
Это детище Алексея Бородачёва (автор сценария фильмов «Частное пионерское» (2013), «Трубля» (2014), – прим. Культура24). Он закончил ВГИК, и это был его дипломный сценарий. Так получилось, что «Как Витька Чеснок вёз Леху Штыря в дом инвалидов» –тройной дебют: и для него, и для меня, и для оператора. Алексей сам из небольшого города, и у всех героев фильма есть реальные прототипы. Но самой истории в реальности не было, это фантазия сценариста.
Вы ровесник Витьки Чеснока. Что-то из собственного жизненного опыта вносили?
Сюжет частично пересекается с моей историей – я вырос в небольшом городке Ханты-Мансийске, без отца. Он спившийся человек, и отношения с ним не самые простые. Поэтому я знал, что это за тема такая, но не могу сказать, что свою биографию транслировал на экран. Но то, что происходит между героями, мне было понятно.
Где снимали?
Тверь, Тверская область.
Почему именно там?
В поисковике «Яндекса» вбил запрос – «самый неблагополучный район России». Выпала именно Тверская область, и поехали мы с оператором смотреть, что же она из себя представляет. Я бы не сказал, что Тверь такое уж неблагополучное место. Хотя мы и не стремились найти что-то уж совсем вопиющее, скорее искали очень типичные места, в которых есть что-то особенное. Чтобы мир был очень узнаваемым, и в то же время старались показать нечто обыденное свежим взглядом, увидеть в нём то, на что ещё не смотрели.
Когда я читал сценарий, то уже точно знал – Чеснока должен играть Евгений Ткачук, а когда он этот сценарий одобрил и работать со мной согласился, тогда я задумался, а кто же будет отцом… Очень быстро пришел к выводу, что идеальный отец – Алексей Серебряков. По характеру, по своему темпераменту, да и – это большая удача – актёры внешне похожи. Для истории сына и отца внешняя схожесть – идеальный вариант. Всё сложилось прекрасно!
Как вам с ними работалось? Непросто! Люди они опытные, на меня смотрели как на юнца, который ничего в этом не понимает. Когда мы закончили, мне даже показалось, что у них сложилось ощущение, что из этого вряд ли что-то получится.
Тем не менее Серебряков остался доволен…
Ну да, все довольны, рады, что приняли в этом участие. Я не могу сказать, что кино получилось на 100 % таким, как я задумывал, скорее на 60 %, но главное – оно случилось.
Правда, что Серебряков снимался бесплатно?
Абсолютно! Причём, мы не предлагали ему такой вариант, хотели дать ему то, что могли – какие-то абсолютно символические деньги относительно его ставок. Но он нас опередил, понимал, что много мы ему не предложим. Сказал, что снимется бесплатно, чем очень сильно нам помог.
Насколько известно, он очень хотел поработать с Ткачуком...
Моя версия такая – во-первых, сценарий пришелся ему по душе. Во-вторых, да, он очень хотел поработать с Евгением, ну и, в-третьих, так как я был дебютантом, и было непонятно, чего от меня ждать, я ему писал потрясающие письма о том, как здорово мы будем снимать, и какое яркое кино у нас получится. Думаю, в совокупности это все и сработало.
Долго думал, кто будет играть вора в законе Платона. В итоге вышел на Андрея Сергеевича Смирнова (народный артист России, режиссер «Белорусского вокзала», – прим. Культура24), который удивительно легко отозвался на эту затею. Я очень счастлив что с ним познакомился – человек он потрясающий. Работать с ним было легко и приятно.
Как отреагировал Смирнов, когда ему предложили такую роль?
Сразу согласился – ему понравился сценарий. Вообще Андрей Сергеевич очень отзывчивый человек. Почему бы и нет, говорит, посмотреть на молодого режиссёра.
Для гоповатого Витьки отец – тяжёлая ноша и лишь способ решения квартирного вопроса? Или у него в душе все же что-то дрогнуло?
Трансформировать личность главного героя, увидеть в нём нечто большее – это часть замысла. История вообще про то, что Чеснок оказался не таким уж и ублюдком. За маской агрессии скрывается человек со своими проблемами. Но для того, чтобы эта маска упала, с ним должно что-то произойти. Какой Чеснок человек – это как раз большой вопрос. Каждый зритель увидит своего Чеснока, пройдя с ним по сюжету.
Финал намеренно оставили открытым?
Для меня было очень важно не ставить точку, а скорее оставить героя на распутье. Раньше перед ним не стояло сложных вопросов. Кто он сам такой, кто его отец, кто его сын, куда он едет, зачем? Он просто не задумывался об этом. Была лишь конкретная задача, которую он должен был решить. И в конце мы оставляем его наедине с этими вопросами, которые впервые встали перед ним так остро. Домой он поедет или вернется за отцом – он поедет с этими вопросами. Вот что для меня самое важное.
Не так давно вы объявили о поиске героев для своего нового фильма. Что задумали?
Мы сейчас со сценаристом Дмитрием Соболевым, который написал «Остров» Лунгина, вместе пишем сценарий приключенческой драмы про подростков. Толчком для неё стала история о псковских школьниках (15-летние подростки ушли из дома, забаррикадировались на даче и открыли огонь по полицейским. Снимали на видео последние часы своей жизни и транслировали в интернете, - прим. Культура24).
Это сложная история, где в общем-то не было таких резких обстоятельств, чтобы трагедия произошла. Просто была какая-то тупиковая для подростков ситуация, и не нашлось человека, который бы смог их из неё вывести. Проблема подросткового насилия в наше время звучит очень остро. Наша цель – разобраться, что происходит с поколением, с отношениями отцов и детей.
Пишем сценарий, и параллельно я запустил кастинг – в соцсети «Вконтакте» есть группа, где может оставить заявку любой 15-17-летний подросток. По всей России ищу ребят на роли главных героев. Надеюсь, осенью найду. Что с бюджетом?
1 июня, в День защиты детей, мы стартуем на «Планете» с краудфандингом – хотим собрать сумму на подготовку фильма. Есть у нас, конечно, разные пути, но я хочу сделать независимую историю, за которой не будет стоять продюсер, рискующий своими деньгами. Будет определенная свобода, чтобы я сделал картину такой, какой она должна быть. Ведь если я буду подросткам рассказывать приглаженную историю про них самих, – они мне просто не поверят. Моя цель – добиться максимальной независимости, поэтому я собираю деньги, чтобы ее себе обеспечить.
Можете назвать режиссёров современного российского кино, которые вам близки и на которых вы ориентируетесь?
Очень интересно просто наблюдать за тем, что происходит в нашем кино, за молодыми режиссерами. У нас в России такие есть. Кантемир Балагов («Теснота», - прим. Культура24), Илья Найшуллер («Хардкор», - прим. Культура24), Наталья Мещанинова («Аритмия», - прим. Культура24) – они, как мне кажется, сейчас способны формировать новое российское кино. А его безусловно нужно менять, придумывать и делать. Знаю много талантливых режиссёров, которые только готовятся к своим первым фильмам. Поэтому, думаю, волна зарождается. Но это скорее вопреки тому, что сейчас происходит.
Наша индустрия создала систему, которая не создаёт кино. Она рождает достаточно посредственные истории, которые не очень интересны российскому зрителю. Для него, мне кажется, звучит как приговор – «пойти в кинотеатр на российский фильм и отдать за это деньги». У отечественного кино огромные проблемы, и есть объективные причины, почему его не любят.
В чём проблемы? В кинотеатре зритель сталкивается с тремя вариантами. Либо он смотрит наше коммерческое кино, которое очень хочет походить на американское, и где-то даже неплохо на него походит. Но это все равно копия, а зачем за нее платить, если есть оригинал. Второе направление в нашем кино – это ура-патриотические фильмы, которые просто сообщают, какие мы всегда были молодцы, как у нас все здорово. Очевидна в этом плакатная фальшь, которая летит мимо зрителя.
В-третьих, это очень непростые, сложные мрачные авторские фильмы, которые зритель почему-то не воспринимает, хотя встречаются интересные фильмы. Но в большинстве авторского кино чувствуется некое стремление быть на что-то похожим, оно хочет быть европейским.
Настоящего, самобытного, зрелищного, интересного, проблемного русского кино, которое интересно не только нашему зрителю – его просто нет. И, мне кажется, можно будет сказать про наше кино, что оно случилось, лишь тогда, когда оно будет интересно во всем мире. А такие примеры можно пересчитать по пальцам.
Например?
Недавний фильм «Аритмия» (вышел одновременно с дебютным фильмом Александра Ханта, - прим. Культура24). Я смотрел «Аритмию» в других странах и понимал, насколько это интересно иностранцам. Возможно, даже больше, чем нам. Потому что, мы смотрим на все, как на привычную реальность, а для людей из других культур это что-то совершенно необычное, в том числе и стилистически.
Вернемся в местные реалии. Вы же впервые в Красноярске, как вам наш город?
Я вообще люблю российские города со всеми их изъянами, недочетами, неблагополучными местами и граффити. Красноярск – удивительный город. Здесь такое эклектичное сочетание исторических зданий и новостроек, очень нравится разноуровневость города, природа.
Наверное, только в центре были?
Съездил на смотровую площадку около Овсянки, прошлись по вашей главной улице Мира, были в парке аттракционов – там рядом еще деревяшки стоят старые (исторический квартал на Горького, - прим. Культура24). Это все, что успел, к сожалению. Надо знакомиться капитальнее, надеюсь, еще смогу погрузиться. Когда приеду к вам с новым фильмом (улыбается).
Фотограф: Александр Паниотов
Генеральный партнёр Международного фестиваля фильмов о правах человека «Сталкер» – Фонд Михаила Прохорова.