Денис Мацуев: «Я жадный до новой музыки»

Об отношениях с музыкой

С «Временами года» у меня связано очень много всего: и конкурс Чайковского, и детские воспоминания. Это цикл, который я переиграл во всем мире. Во многих залах, в том числе в Карнеги-холле в Нью-Йорке после долго перерыва, мало играю весь цикл целиком. Его очень часто играют «на бис», тот или иной месяц. Но и ещё это цикл связан с пандемией. Тот концерт, который я сыграл 20 марта в зале Чайковского — это был первый концерт в пустом зале, сразу после закрытия — инициатива Московской филармонии, которая сделала так называемые домашние концерты онлайн. Первые онлайн-концерты без публики. Тот концерт на данный момент посмотрело более четырех миллионов человек, но он был самым сложным концертом в моей жизни. Я понимал, что меня смотрят, но была стена, через которую я бился, потому что не было энергетической отдачи из зала. Я много играл онлайн-концертов, но с публикой. Здесь — это совершенно новое неизведанное чувство, связанное с тогда происходившим сумасшествием. И сейчас я его исполняю как выход. Я уверен, что это другие «Времена».



Если у тебя нет любви, контакта любовного с этим произведением, ты не должен выходить на сцену и для публики исполнять эту музыку. Если ты не нащупал эту химию.

Две недели я играю в день два концерта подряд. Только что закончился первый — «Времена года» Чайковского и «Петрушка» Стравинского, и через полтора часа я выхожу и играю то же самое уже для другой половины зала. Это нелегко физически, не скрою. Но когда ты выходишь на второй концерт, казалось бы, та же музыка, которую ты играл два часа назад, но она обретает совершенно другие краски — и звуковые, и смысловые. Тут что-то совершенно удивительное, магическое включается, и я буду продолжать это делать. Это любопытно. Может эта такая мистика в энергии в зале в этот момент происходит.

Наверное, не я стал по-другому относиться к Шопену. Шопен стал по-другому относиться ко мне. Нашел ли я тот код, тот ключ к подходу к этой гениальной абсолютно музыке? Я боготворю Шопена и боготворил всю жизнь. И мог сыграть эти два концерта с оркестром хоть в любой момент, и играл их с детства, учил для себя прелюдии, этюды и сонаты. Это не проблема произведения, это проблема твоя. Насколько ты готов вынести свои чувства, пронеся через себя тот момент, когда ты выходишь на сцену. Я его уже сыграл [концерт] два раза в Суздале на летнем фестивале «Альмаматер», который проводит «Новые имена» и на открытии сезона в Зарядье. Мы сыграли его с маэстро Гергиевым. Абсолютно импровизационное и спонтанное, как это всегда бывает с Гергиевым, решение в последний момент. Но когда это происходит в таком инерционном ключе, то иногда попадает в самую точку. Что такое — ты сыграл? Я сыграл третий концерт Рахманинова больше трехсот раз по всему миру. Нет такой страны, где бы я его не играл. Но каждый раз, когда я выхожу на сцену — это в первый раз. Нельзя сказать, что я выучил концерт Шопена. Я начал свои отношения с этой гениальной музыкой. Я очень на это надеюсь и очень хочу, чтобы они продолжались как можно дольше. Я рад, что завтра будет два концерта, уверен, что это будет разная интерпретация. И это абсолютно уникальная музыка. Это романтика. Каждая нота — говорящая. Ты перепеваешь эти ноты практически, как певец. Это такое огромное удовольствие играть такую музыку. И важно, чтобы это погрузилось в тебя, прошло через тебя.

Об энергии зала

Я открыл этот сезон в зале Чайковского с живой публикой. Это сродни моменту счастья. Это невероятное ощущение, потому что мы выходим в нормальную жизнь. Мы видим, что происходит в Европе: вторая, третья волны идут, перекрываются границы, только-только вышли и опять. Очень не хочется, чтобы у нас такое случилось. Мы все понимаем, что, конечно, здоровье [зрителей] прежде всего, но без концертов артисту — это смерти подобно. Как и у публике, которая изголодалась по энергетике живых концертов. Ни один даже самый гениальный и качественный онлайн не заменит живого восприятия музыки.

О будущем музыкантов

Это огромная трагедия нашей профессии. Эти шесть месяцев идёт переосмысление ситуации в том смысле, что наш цех переживает катастрофу. В любой точке света. Даже самые знаменитые американские или английские оркестры расформировываются, увольняют по семьдесят процентов сотрудников, самых величайших музыкантов современности, и они остаются просто без средств существования. Здесь речь не идёт о том, знаменитый или не знаменитый артист. Когда нет возможности быть на сцене без этой подпитки — это ведёт к кончине душевной.



Наши государственные или губернаторские коллективы, которые имеют гранты, получали всё в полном объёме. Конечно есть проблема так называемых фрилансеров, которые нигде не числятся, и основной источник дохода у которых были концерты. Они находятся в ужасающем положении. Мы — фонд «Новые имена» делаем всё возможное, чтобы поддержать наших питомцев и даём дополнительные стипендии в течение этого времени, и уже сейчас появилась возможность выступать, и мы даём эту возможность. К счастью, молодых талантливейших музыкантов у нас очень много и им нужно помогать.