Анастасия Куимова: «Папа всегда был для меня героем»

Как часто вы бывали на спектаклях своих родителей и были ли у вас любимые партии в их исполнении?

Лет до десяти, пока не поступила в хореографический колледж, и почти не осталось свободного времени, вообще не пропускала в театре ни одного балетного спектакля — это была внутренняя потребность, мне нравилось смотреть на танец. Помню, когда мне было лет шесть, однажды мы с семьей пересматривали дома старую запись «Лебединого озера», где папа танцевал Ротбарта, и по сюжету у его героя отрывали крыло. И я вдруг разрыдалась на этой сцене — мне стало так его жалко! Родители были в шоке — ведь я много раз видела этот балет в театре, но у меня впервые проявилась на него такая реакция, когда увидела эпизод крупным планом. Обняла папу: «Я не хочу, чтобы тебе было больно, чтобы ты там умирал!» Он долго меня успокаивал. Папа всегда был для меня героем. Может, это впечатление возникало от его персонажей — как правило, сильных, мужественных, с чувством собственного достоинства. Причём, когда я смотрела на родителей на сцене, видела не папу с мамой, а спектакль, абстрагировалась от них. Кстати, такое же отношение у меня и к собственной работе в кино – вижу в нём не себя, не то, насколько удачно сыграла, а весь фильм в целом.

А что касается моих любимых партий у родителей — сложно что-то выделить, мне нравилось всё. Мама (заслуженная артистка России Вера Николаевна Суровцева — Е.К.) на сцене была такая же, как в жизни — чувственная, хрупкая, трогательная. А папа даже в маленьких ролях в мимансе — в образах королей, наставников, которых исполнял в последние годы, — запоминался всегда. Смотрела на него как на артиста и наслаждалась: он в каждом жесте, в каждом повороте головы умел передать какие-то нюансы характера своего персонажа, ничего лишнего! Папа отчетливо понимал, зачем выходил на сцену и для чего у него тот или иной жест.

Александр Эдуардович был не менее убедителен в комических партиях, жаль, что мало их исполнял. Но его Марцелину в «Тщетной предосторожности» зрители помнят до сих пор.
 
Да, мне тоже очень нравилась его героиня. Мы даже некоторое время танцевали вместе в том спектакле. У меня была небольшая роль в четверке балерин, попала в «Тщетную предосторожность» сразу после выпуска из колледжа. Кстати, почему вы решили расстаться с балетом, не стали продолжать семейную династию?

Наверное, именно поэтому — я плотно ощущала влияние родителей на мою жизнь, а мне давно хотелось вырваться из рамок, больше раскрыть себя именно актёрски. Быть не частью династии, а самой собой. К тому же, у меня далеко не идеальные данные для балета. И хотя многие меня хвалили как балерину, сама я понимала, что несовершенна — мне не нравилась моя техника, отчетливо ощущала свой потолок, и не хотелось себя обманывать. И когда в 17 лет во время гастролей в Англии получила травму, решила, что хватит быть маленькой девочкой, пора взрослеть. И заявила родителям, что ухожу из балета.

Как они приняли ваше решение?

У них была истерика. Папа первое время вообще надо мной смеялся: «Какая ты актриса? Ты что, Раневская?» Но меня уже было не переубедить. И им ничего не осталось, как это принять. Правда, после первой неудачной попытки поступить в Москве я на какое-то время вернулась в балет: пыталась понять, нужен он мне всё-таки или нет? Даже начала учить Мерседес в новой постановке «Кармен». Но через год, когда вновь провалилась в московских театральных вузах, но поступила на актёрский факультет в Красноярске, уже окончательно ушла из балета. А через полтора года меня приняли, наконец, во ВГИК.

Недолгую учебу в красноярской академии (ныне Сибирский институт искусств имени Дмитрия Хворостовского — Е.К.) вспоминаю с благодарностью, она многое мне дала. Моим педагогом был народный артист России Валерий Аркадьевич Дьяконов, ведущий актёр театра имени Пушкина. Несколько его учеников успешно работают в Москве — почему-то именно с его курсов люди благополучно поступали в столичные вузы. А сам он был уникальным актером. Его мироощущение перекликалось с папиным — Валерий Дьяконов тоже был абсолютно непафосный человек. Настолько отдавался своему делу, что у него не оставалось времени на понты. Однажды он поехал с театром на гастроли в один из малых городов края. На площадке, где они работали, гримёрных столов на всех не хватало, и один артист стал настойчиво требовать, чтобы именно ему предоставили стол. А Валерий Аркадьевич просто тихо вышел в коридор, переоделся там, загримировался и пошёл на сцену. Так и папа — никогда не заморачивался о своем статусе. Ему важно было танцевать, вести за собой людей и чтобы это никогда не заканчивалось. Помню, однажды он сказал, что выйдет из театра только вперед ногами. Так и получилось… Мне очень хотелось забрать родителей в Москву, предлагала им открыть там балетную школу. Папа наотрез отказался. Красноярский театр оперы и балета — их дом. Они пришли сюда работать и останутся в нём до конца.
Несмотря на уход из балета вы не окончательно разорвали отношения с театральными подмостками — сотрудничаете в Москве с Театром имени Евгения Вахтангова. Как удалось туда попасть?

Благодаря фейсбуку. (Улыбается.) На третьем курсе ВГИКа я снималась в одном из сериалов с актрисой этого театра. И в разговоре с ней сказала, что мне очень хочется попробовать себя на драматической сцене. Она посоветовала: «Слушай, у тебя же балетное образование. Обратись к режиссёру Анжелике Холиной — у нас идут её пластические спектакли «Отелло» и «Анна Каренина», вдруг ты ей подойдешь?» А я видела эти постановки и вообще очень любила Вахтанговский театр, особенно его «Евгения Онегина». Написала Анжелике в тот же день, что хочу у неё играть. А на следующий день мне ответила её помощница — пригласила на репетицию и на спектакль, им как раз нужны были девочки на ввод в массовку в «Отелло». Как сейчас помню: у меня на то время были назначены кинопробы — отменила их и помчалась в театр. Сижу в зале, смотрю, как на сцене репетируют Виктор Добронравов, Ольга Лерман, Григорий Антипенко, — и глазам своим не верю: неужели я здесь, в этом театре?! А через неделю меня саму ввели в «Отелло». Что тоже чудо — артисты порой по полгода не могут попасть в спектакль со скамейки запасных, а меня сразу поставили в первую линию. Анжелика Холина — человек феноменальной энергетики и большая личность, её внимание завоевать непросто. Но, видимо, она во мне что-то разглядела. И когда сняли с репертуара «Отелло», меня временно ввели в массовку «Анны Карениной». А потом пригласили в спектакль «Мужчины и женщины». Эта работа для меня особенно важная. Всё построено на пластической драматургии, где каждый жест значит очень многое. А самое главное — роли поставлены на каждого артиста, исходя из его индивидуальности. Пять пар разыгрывают пять разных историй из супружеской жизни. Когда мы вводились, в основе что-то сохранилось из первоначальной постановки, но все дуэты Анжелика ставила непосредственно на нас, исходя из нашего характера и темперамента. У меня там два партнёра — Алексей Петров и Денис Бондаренко, они всего два года назад пришли в театр.
Вам хотелось бы продолжить работу в Вахтанговском театре?

Очень хотелось бы — просто подарок судьбы, что я там, хоть и не в штате. Я несколько раз показывалась Римасу Туминасу, он меня знает. Но, возможно, ещё не пришло моё время влиться в эту труппу. Люблю этот театр и надеюсь, что удастся больше играть на сцене. Но я также очень люблю кино и не готова отказываться от интересных съёмок ради театра. У театра и у кино разная природа — это разные способы существования, каждый из них по-своему увлекателен, и не вижу необходимости чем-то жертвовать.

С чего начиналась ваша карьера в кино?

Мой первый фильм снимался под Красноярском, в Берёзовке — это четырехсерийный мини-сериал Яны Романенко «Нелюбовь». В нём заняты и несколько красноярских актеров — Ирина Иванова, Максим Сарпов, Людмила Борисовна Михненкова. Мы работали без гонорара, всё держалось на энтузиазме, но там была настолько искренняя атмосфера, со здоровыми амбициями — всем нам хотелось сделать полноценное кино, а не проходной сериал. И я до сих пор стараюсь придерживаться этого принципа. Хотя, когда нужны были деньги, несколько раз соглашалась на коммерческие съёмки. Но пережила там такой дикий кризис, что пришла к твёрдому пониманию — я так не могу, для меня принципиально важно, что именно играть. А несколько раз мне вообще приходилось самой режиссировать на площадке, выстраивать сцены. В моей картине мира такое невозможно. Между артистом и режиссёром должно быть доверие. Артист всегда может предложить своё видение сцены, если не согласен с режиссёром, но только после того, как режиссёр уже сам что-то сделал. И как сказал известный клоун Вячеслав Полунин: «Работай только с теми, кого хочется обнять». Мне эта мысль очень близка.



Зато вы благодаря таким съёмкам получили режиссёрский опыт, верно?

Да, вы правы. (Смеётся.) Они невольно толкнули меня в эту профессию — поступила на Высшие курсы сценаристов и режиссёров. Причём без каких-либо заготовок, всё произошло стихийно! Но, видимо, не случайно — мне нравится работать с актёрами, самой что-то сочинять, придумывать, – меня это захватывает и даёт силы для творчества.

Но как актриса я лично для себя решила, что сниматься есть смысл лишь тогда, когда ты полностью доверяешь режиссёру, хочешь с ним поработать, а он — с тобой. Настоящая отдача и творческое соединение возникают, когда все заинтересованы в качественном результате. Я очень рада, что у меня ещё на самом старте был такой вдохновляющий опыт.

Мне кажется, и в недавней вашей работе, фильме Анны Саянной «#c_училища», всё очень удачно совпало — и роль, и сама драматургия, и команда.

Это просто захватывающая история — я получила роль Таньки, опять же, благодаря фейсбуку и счастливому стечению обстоятельств. Анна с год искала героиню, после кастинга отобрала трёх претенденток. Я же не прошла отбор по фотографиям и вообще не знала, что идёт кастинг. И вдруг один знакомый заглянул в гости, мы случайно заговорили на эту тему, и он посоветовал мне обязательно заявиться на пробы. Записала на видео несколько сцен из пьесы и отправила их кастинг-директору и режиссёру. Через пять дней меня пригласили. Чего только не передумала за те дни, уже решила, что на роль не утвердили. А потом оказалось, что Павел Семёнович Лунгин, продюсер фильма и педагог Анны Саянной, ещё после моих самостоятельных видеопроб сразу сказал, что, мол, вот же она, Танька. Сейчас даже представить страшно, что тот парень мог бы не зайти тогда в гости — случай! А сама роль — мечта любой актрисы. В моей героине столько всего намешано — и любви, и грязи, и света, и тьмы, — очень интересно такое сыграть. Это моя первая главная роль, прежде играла партнёрш главных героев – их жён, любовниц. В «Нелюбви» сильный ансамбль, все основные роли главные и невозможно выделить одну. А в «#c_училища» всё зависит от Таньки, и в то же время она зависит ото всех — в этом была сложность. Меня утвердили за десять дней до съёмок, особой подготовки не было. А сам процесс уложился всего в 18 съёмочных дней — крайне мало для полнометражного фильма, тем более для дебютного. Но мы справились.



Вы пока снимаетесь в фильмах исключительно на современные сюжеты. Хотелось бы сыграть что-то историческое?

Если в париках и кринолинах — это совершенно не моё. А в военном фильме было бы интересно себя попробовать. Меня вообще привлекает кино с глубоким содержанием. Очень люблю, когда слов минимум, но их достаточно, чтобы раскрыть внутренний мир человека, передать его глубину и противоречивость. Так работают мои любимые режиссёры Ларс фон Триер и Терренс Малик. В театре, впрочем, мне близок тот же принцип: когда артист выходит на сцену, молча стоит — а от него глаз не оторвать, и зрителю передаётся, чем он в этот момент наполнен. Таким, например, был Василий Семёнович Лановой.

Почему я ещё стала очень избирательно относиться к предложениям о съёмках в сериалах? Мне кажется, в наше время продюсеры и режиссёры чересчур озабочены формой, а содержание большинство из них не слишком волнует. Создают красивую оболочку, а внутри ничего нет, пустота. Но я лучше снимусь в малобюджетном фильме с глубокой идеей, чем буду бесконечно тиражировать себя за высокий гонорар во всяких пустышках. То же самое и в театре. Папа всегда говорил, что выходить на сцену стоит только ради того, чтобы жить в роли — в этом и есть смысл профессии. Именно тогда рождается волшебство — тот самый миг, когда у зрителя перехватывает дыхание, и это настроение возвращается артисту и даёт ему силы и вдохновение, чтобы ещё полнее раскрыться в своей роли. Не удивительно, что его путь представлялся ему бесконечным — такая самоотдача не может просто так исчезнуть, раствориться в небытии. И я сама не могу представить и поверить, что папы нет — его душа здесь, в этом театре, и останется в нём навсегда, пока жив театр.