01 августа 2021
Ася Малеванова: если ты в чём-то не уверен, то это залог твоего роста
В этом году проекту «Театр на крыше» исполнилось 10 лет. За это время он познакомил красноярцев с новыми именами и форматами, а некоторым артистам дал толчок к развитию своего творческого потенциала. Поговорили с Асей Малевановой и узнали всё о её творческом пути от актрисы до режиссёра.
Проекту «Театр на крыше» исполнилось 10 лет. Сколько ты в этом проекте?
Впервые меня пригласили в проект на читку «Жизнь удалась», это было... 8 лет назад!
Как появилось желание продолжать работать с «Театром на крыше»?
Сначала «Театр на крыше» был летним проектом, когда звали разных артистов и режиссёров делать что-то на летней площадке. Это было нужно, чтобы люди могли продолжать ходить на концерты или спектакли, пока театры в отпуске, а не все люди уходят в отпуск летом. Поэтому «Театр на крыше» был сделан для того, чтобы была тусовка, чтобы люди встречались, чтобы им было интересно. Постепенно проект стал превращаться в площадку для открытия новых лиц и имен.
Изначально у меня не было мысли, что я хочу работать в «Театре на крыше». Но это было почётно: тебя пригласили летом поработать, да ещё и за денежку! Это вообще чудо, потому что летом деньги тратятся очень быстро (смеётся).
Но когда мы год за годом начали тесно сотрудничать с Лерой Афониной, как-то так вышло, что мы подружились и стали больше чем работодатель и наемный рабочий. Эта дружба переросла в то, что мы сейчас имеем, в то, что большинство постановок в «Театре на крыше» сейчас с моей фамилией. И так сложилось исключительно потому, что Лера когда-то дала мне пинок и возможность попробовать сделать что-то самой.
Что стало твоей первой самостоятельной работой?
«Монолог о браке» Радзинского. Этот спектакль я сколотила со своими артистами из театра Пушкина. Это история о том, как люди переживают развод. Зрителям нравился этот спектакль, потому что это пьеса о человеческих чувствах, и было очень много узнавания себя.
Причём до этого я не имела никаких режиссерских амбиций! Просто однажды Лера мне сказала: а почему нет? И действительно, а почему бы и нет? Поэтому я считаю Леру Берёзкину своим продюсером, первооткрывателем, Колумбом.
Я не скажу, что первый спектакль обладал бешеным успехом, но он и не стал провалом. Это дало мне смелость полагать, что можно попробовать ещё раз и ещё раз, и ещё раз.Как ты развивала в себе режиссёра?
У меня актёрское образование, на режиссёра тоже нужно было учиться, хотя корочка эта не всегда нужна. Но сейчас я учусь заочно в Щукинском, перехожу на второй курс.
Я шла к этому очень долго, было очень тяжело, потому что я неуверенная, стеснительная. Мне казалось, что у меня ничего не получится, что я не поступлю, все эти страхи присущи любому творческому человеку. Но я думаю, если ты в чём-то не уверен, то это залог твоего роста. Ведь если ты делаешь свою работу и палец о палец не удаляешь, тебе всё легко даётся, должен возникнуть вопрос: а не пора ли сменить эту работу, если уже всё и так происходит как по щелчку?
Твоё актерское образование мешает или помогает?
Помогает. Потому что я знаю, как с нами, с актёрами, надо общаться. Потому что я сама актёр, я вижу недостатки режиссёров и понимаю, как нужно общаться с артистами, как бы я хотела, чтобы со мной общались.
Что будет с актёрской деятельностью, перестанешь быть актрисой и уйдешь в режиссуру?
Нет, пока мне быть актрисой не надоело. Наоборот, мне хочется это ассимилировать с точки зрения обучения на режиссёра. Это не та история, когда повар становится психологом, когда человек полностью меняет вектор. В моём случае две профессии очень сильно рядом, и это те самые две дороги, которые можно совмещать успешно. Мне кажется, что одна другую профессию обогащает, по крайней мере во мне, и я это чувствую.
Возвращаясь к «Театру на крыше», был ли у тебя до этого опыт моноспектаклей?
Never. Никогда.
Расскажи об этом опыте. Возможно, именно после тебя твои коллеги из театра Пушкина тоже начали ставить моноспектакли.
Всё возможно. Я не исключаю своего вклада. Когда я была на подступах к этой истории, мне казалось, что моноспектакль — это такая вещь, которую надо заслужить, до него нужно дорасти. А если ты ещё молод и юн, ты не можешь себе позволить одному находиться на сцене и красть час времени у зрителя. Но сейчас я отношусь к этому по-другому: когда как не в этот возраст, когда ты энергичен, молод, заряжен, бодр... когда как не не в этот период жизни жарить со сцены такие вещи? Но как я трусила! Это отдельная история. Только Аполлону известно, как я боялась.
Потому что ты придумал, что моно, это не для тебя. Ты сам это придумал. А итальянская режиссёр спектакля «Моя Психея», горячая и прекрасная женщина Алессандра Джунтини сказала: да всё нормально, сейчас всё сделаем! И развеяла миф о неуверенности. Я написала текст, и за 10 дней мы сделали этот спектакль.
Это громадный опыт. Мои коллеги надо мной подтрунивали: ну и что там у тебя, моноспектакль? И что ты там, прям одна? Но я выдержала это давление.
Критик Антон Хитров написал, что «Моя Психея» — это стендап Психеи. А это тот самый жанр, который сейчас популярен, поэтому, наверное, людям спектакль заходит. И спектакль всегда разный, потому что в моноспектакле мои партнеры не артисты, а зрители. И каждый раз партнеры по спектаклю разные.
Правильно наш актер театра Пушкина Георгий Дмитриев сказал, что моноспектакль как никакой другой спектакль развивает тебя как артиста и прокачивает твои актерские способности. Потому что ты один, свалить вину не на кого. За то что ты там что-то не сказал, ты уже не можешь сказать, партнёр мне опять не так реплику подал. Нет, ты один сам с собой, и тебе нужно довести всё до конца.
Моноспектакль — это про ответственность, тебе нужно понимать и принимать её. Если ты готов к ответственности, то готов к моноспектаклю.
Ещё один шаг, который ты сделала в «Театре на крыше», это детский спектакль. А это как появилось?
Всё приходит от людей. Мои любимые артисты театра Пушкина Эдуард и Людмила Михненковы, которые играют в спектакле «После», как-то мне говорят: Ася, послушай, пожалуйста, сказки «Кошмарики» Валерия Роньшина, нашим детям так нравится, это же можно вдвоём сыграть.
«Кошмарики» — это страшно-смешной спектакль от актёров театра имени Пушкина Аси Малевановой и Алексея Попова.
Герои сказок — обычные дети, школьники и их родители.
Я послушала. И послушала со своим сыном, чтобы заодно проверить на этой аудитории, и ему очень понравилось. Я подумала, а почему я для других людей делаю спектакли, а для своего сына ещё ни одного спектакля не поставила? Так и родились «Кошмарики». Лёшу (Алексея Попова, артиста театра Пушкина, — прим.ред.) в помощь и вперед.
Билеты на юбилейный сезон «Театра на крыше» быстро раскупили, но читка «Грозы» продавалась медленнее всего? Возможно, зритель не понимает, что такое читка?
Что такое читка? Это частый вопрос, даже для зрителей «Театра на крыше», который поставил огромное количество читок. И это для меня странно.
Давайте разбираться. Читка — это знакомство с текстом вслух актёрами. Но чем отличается читка с актёрами от простой книги? Вы же и дома можете прочитать пьесу. Но у каждого читателя есть свой угол зрения «для меня это про это, а для меня в этом произведении главная тема вот такая». Угол зрения есть и у режиссера. И если он хочет вынести мысль, к примеру, о насилии о жестокости, то он будет разбирать произведение и делать так, что в читке зрители это почувствуют. Задача режиссера — передать ртами артистов свои чувства зрителю.
«Гроза» — это не совсем читка. Это читка-эскиз. То есть артисты не просто будут сидеть на своих местах с текстом. Нет. У нас будут и доля физических действий, и костюмы, и элементы декораций. Это будет даже больше половины работы, перед тем как показать зрителю полноценный спектакль осенью. И это интересно с точки зрения: а что же потом получится из этой читки? Это может быть интересно для тех, кто хочет посмотреть, как спектакль создаётся.
Этап номер один — это просто пустая читка, она была у нас в репетиционной комнате, а сейчас будет этап с элементами костюмов и элементами актерской игры, назовём это так. Это практически полуфабрикат получится. Сейчас нам важно выступить и послушать зрителя и понять, идёт ли он за нами, откликается ли ему эта тема.
Произведение Островского знакомо всем со школы. На уроках литературы нам говорили, что это царство прошлого и будущего, что есть поколение старшее и молодое, которое уже с нами немного вступает в противоречие. Если помните, там же очень мощная свекровь, которая держит всю семью ежовых рукавицах, и произведение о том, как дети страдают от такой любви, от неправильной любви.
Мы хотим делать читку не про то что Катерина — луч света в тёмном царстве. Мы хотим немножко поговорить про домашнее насилие и про тему замалчивания, когда люди молчат и не рассказывают, что происходит у них дома никому. И потом вырастают травмированные люди, которые рожают травмированных людей. Это та призма, через которую я хочу поговорить со зрителем. Поэтому у нас будут не костюмы того века, когда пьеса была написана, а современные. Дело будет происходить в студии, где герои расскажут свои истории ведущему авторской программы «Гроза». Имена сохранены, история сохранена, но угол сместился на интервью. Этот формат очень близок, потому что подкасты и интервью сейчас из каждого ящика. Эту форму, этот угол зрения и предстоит увидеть зрителю.
Фото на обложке: Александр Паниотов/Культура24