14 мая 2021
Леонид Жуковский: «Люди везде достойны того, чтобы слушать хорошую музыку»
22 мая Красноярский камерный оркестр представит новую программу «Великий Астор. Пьяццолла — 100 лет», посвящённую вековому юбилею со дня рождения аргентинского композитора. За пульт встанет второй дирижёр оркестра Леонид Жуковский, в чьём репертуаре музыка Пьяццолы занимает одну из ключевых позиций с самого начала его сольной карьеры скрипача. Вместе с аккордеонистом Василием Кобзаревым маэстро также выступит в этой программе в качестве солиста.
Леонид, как давно вы увлечены танго и непосредственно музыкой Пьяццолы?
Ещё с детства к ней неравнодушен — с тех пор, как впервые услышал в записи. Она сразу же меня зацепила — своей энергетикой, особой экспрессией. Вскоре стал самостоятельно играть произведения Пьяццолы, он занял огромное место в моей жизни. Этот выдающийся композитор не играл на скрипке, он прославился как исполнитель на очень интересном инструменте — бандонеоне. Но много сочинял и для струнных, в его коллективе были виолончелист и скрипач. И музыка написана так, будто он сам владел этими инструментами — очень удобно исполнять. А с точки зрения мелодической содержательности его творения настолько богаты, что сравнить их можно лишь с музыкой самых выдающихся композиторов XX века — таких как Стравинский, Прокофьев. Хотя за основу в своём творчестве он взял, казалось бы, столь несерьёзный жанр, как танцевальная музыка, поскольку танго — это, прежде всего, танец. Но Астор Пьяццола развил его в самостоятельное инструментальное направление — танго нуэво, новое танго, и вывел его на большую сцену. Позже оно продолжило своё развитие и в творчестве его учеников.
Почему ещё я ставлю его в один ряд с выдающимися композиторами? Пьяццола увлекался музыкой Баха, что отчётливо слышно в его произведениях — полифонические мелодические решения берут истоки именно у Баха. Учителем Пьяццолы был венгерский пианист Бела Вильда, ученик Рахманинова. А ещё этот композитор некоторое время прожил в Америке, и отголоски джазовой культуры тоже слышны в его музыке. В ней вообще очень гармонично сочетаются и джаз, и классика, и сам танец танго, и какие-то современные ритмы. Его сочинения всегда имеют названия, он мыслил образами и знал, о чём пишет. Может, поэтому его язык доступен и понятен большинству людей — он затрагивает их чувства, переносит в другие миры. К чему, собственно, и стремимся мы, музыканты — пробуждать в людях живые чувства и эмоции.
Вы представите эту программу на сцене Красноярского ТЮЗа. Почему предпочли именно эту площадку?
Стремимся расширять свою аудиторию — камерный оркестр будет играть здесь впервые, причём полным составом. Я лично вообще очень люблю выступать в театральном пространстве, уже давал концерт в театре имени Пушкина. Надеюсь, в ТЮЗе к старым поклонникам нашего оркестра присоединится новая публика из числа театралов, и, возможно, мы ещё не раз появимся на его сцене. Программа яркая, музыка доступна для широкой аудитории — пьесы Milonga del Ángel и Muerte Del Angel, концерт «Лето» из цикла «Времена года в Буэнос-Айресе». Ну и, конечно же, не обойдется без популярнейших Libertango и Oblivion.
Ещё с детства к ней неравнодушен — с тех пор, как впервые услышал в записи. Она сразу же меня зацепила — своей энергетикой, особой экспрессией. Вскоре стал самостоятельно играть произведения Пьяццолы, он занял огромное место в моей жизни. Этот выдающийся композитор не играл на скрипке, он прославился как исполнитель на очень интересном инструменте — бандонеоне. Но много сочинял и для струнных, в его коллективе были виолончелист и скрипач. И музыка написана так, будто он сам владел этими инструментами — очень удобно исполнять. А с точки зрения мелодической содержательности его творения настолько богаты, что сравнить их можно лишь с музыкой самых выдающихся композиторов XX века — таких как Стравинский, Прокофьев. Хотя за основу в своём творчестве он взял, казалось бы, столь несерьёзный жанр, как танцевальная музыка, поскольку танго — это, прежде всего, танец. Но Астор Пьяццола развил его в самостоятельное инструментальное направление — танго нуэво, новое танго, и вывел его на большую сцену. Позже оно продолжило своё развитие и в творчестве его учеников.
Почему ещё я ставлю его в один ряд с выдающимися композиторами? Пьяццола увлекался музыкой Баха, что отчётливо слышно в его произведениях — полифонические мелодические решения берут истоки именно у Баха. Учителем Пьяццолы был венгерский пианист Бела Вильда, ученик Рахманинова. А ещё этот композитор некоторое время прожил в Америке, и отголоски джазовой культуры тоже слышны в его музыке. В ней вообще очень гармонично сочетаются и джаз, и классика, и сам танец танго, и какие-то современные ритмы. Его сочинения всегда имеют названия, он мыслил образами и знал, о чём пишет. Может, поэтому его язык доступен и понятен большинству людей — он затрагивает их чувства, переносит в другие миры. К чему, собственно, и стремимся мы, музыканты — пробуждать в людях живые чувства и эмоции.
Вы представите эту программу на сцене Красноярского ТЮЗа. Почему предпочли именно эту площадку?
Стремимся расширять свою аудиторию — камерный оркестр будет играть здесь впервые, причём полным составом. Я лично вообще очень люблю выступать в театральном пространстве, уже давал концерт в театре имени Пушкина. Надеюсь, в ТЮЗе к старым поклонникам нашего оркестра присоединится новая публика из числа театралов, и, возможно, мы ещё не раз появимся на его сцене. Программа яркая, музыка доступна для широкой аудитории — пьесы Milonga del Ángel и Muerte Del Angel, концерт «Лето» из цикла «Времена года в Буэнос-Айресе». Ну и, конечно же, не обойдется без популярнейших Libertango и Oblivion.
Вы часто выступаете с аккордеонистом Василием Кобзаревым. Когда началось ваше партнёрство?
Уже второй десяток лет как мы дружим — не только творчески, но и по жизни. Объездили с ним дуэтом с концертами не только весь Красноярский край, но и множество городов России. И везде играем Астора Пьяццолу, потому что звучание танго неизменно ассоциируется со скрипкой и аккордеоном. Хотя сам композитор на этих инструментах, как я уже упоминал, не играл — его любимый бандонеон родственен аккордеону, но имеет другой тембр. Бандонеон родом из Германии, был создан в середине XIX века, причём изначально на нём играли духовную музыку. Потом он перебрался в Аргентину, где прижился и обрёл второе дыхание — звёзды так сошлись, что именно там родился величайший исполнитель на этом инструменте, написавший для него немало сочинений.
В Красноярске вы известны не только как академический музыкант, лауреат международных конкурсов, но и успешный исполнитель на электронной скрипке в стиле Classical Crossover. С чего началось ваше увлечение этим направлением?
Более десяти лет назад впервые попробовал, понравилось. Почему бы и нет? Меня увлекает разнообразие в репертуаре — интересно находить для себя что-то новое, это обогащает жизнь. А ещё стиль Crossover, по моим наблюдениям, способствует, в хорошем смысле, популяризации инструментальной музыки. Чем и занимаемся мы с Василием — сами стремимся продвигать это направление всеми возможными способами. Есть хорошие примеры — скажем, Ванессу Мэй знают все. Причём она могла бы занять высокие позиции и на академической сцене — Ванесса прекрасно играет на скрипке, у неё была хорошая школа. Но она предпочла другой путь, и это тоже заслуживает уважения. В этом жанре есть и серьезные музыканты — например, Дэвид Гаррет. У него программа обычно состоит из двух частей: сначала он играет Crossover со своей рок-группой, а во втором отделении, сидя на барном стульчике, может исполнять Концерт Брамса с симфоническим оркестром — и это превосходно сочетается, несмотря на кажущуюся несовместимость.
В советское время практиковалась традиция, когда академические музыканты регулярно выступали прямо на производстве. Как вы относитесь к столь необычным концертным условиям?
Не вижу ни в них, ни в самой аудитории ничего чуждого. Что касается меня, в Красноярске, пожалуй, нет ни одной площадки, где я бы не играл. И на теплоходах приходилось работать. На круизных лайнерах, правда, не довелось — нужно слишком много терпения, чтобы согласиться находиться в одном пространстве по полгода, я предпочитаю разнообразие. (Смеётся.) Сейчас на заводах, конечно, иные возможности — у многих собственные концертные залы настолько хорошо оборудованы, что выступать в них одно удовольствие. Но в своих слушателях я различий не делаю. Люди везде достойны того, чтобы слушать хорошую музыку, и мне нравится быть её амбассадором. Слушателей невозможно заставить что-то полюбить насильно. Но если человека зацепило, как я исполняю Crossover, возможно, в следующий раз он захочет прийти и на моё выступление с камерным оркестром — считаю, что такой подход расширяет аудиторию, привлекает её в классическую музыку.
Последние несколько лет вы активно выступаете не только как солист, но и как дирижёр. Что вас привело в эту профессию?
Я из музыкальной семьи: моя мама — пианистка, мой папа по профессии дирижёр народного оркестра, он преподавал дирижирование в училище и в Институте искусств на кафедре народных инструментов. Так что первой дирижёрской палочкой для меня была папина рука, я с детства этим увлекаюсь. Для всех, кто занимается этой профессией, основной вопрос — что же такое дирижирование? Многие дети в детстве балуются, изображают дирижёров — и все абсолютно по-разному. Причём сразу можно понять — да, у этого ребёнка в руках есть свой музыкальный язык. Мне же папа сказал: «Сначала научись играть на инструменте, потом будет видно». И это правильно: когда человек выходит к музыкантам, к хору, он должен быть специалистом в своём деле, говорить с ними на одном языке и вызывать доверие. Учиться приходится всю жизнь. Если солист может выучить четыре-пять концертов и ездить с ними по всему миру, то дирижёр должен хорошо знать огромный объём репертуара — эта работа никогда не прекращается, сложный путь. Дирижирование включает в себя также множество профессий, связанных не только с музыкой. Это сфера, смежная с театром — дирижёру, как и режиссёру, нужно знать актёрское мастерство, психологию, быть наблюдателем. Тогда язык твоих жестов будет понятен без лишних слов. Дирижёр — как проводник между музыкой и музыкантами.
Помните свой первый концерт, ощущения, когда впервые вышли к пульту?
Да, это было года четыре назад. Исполнял Антонио Вивальди, Симфонию для струнных Феликса Мендельсона и, конечно же, Астора Пьяццолу, Василий Кобзарев солировал в той программе. Я начал с той музыки, которую прежде играл как скрипач. И мне было комфортно ею дирижировать. Вообще, одна из главных задач в профессии — суметь свой комфорт и внутреннюю уверенность передать оркестрантам. Дирижёру необходимо быть на сто процентов уверенным в том, что он делает. Безусловно, он волнуется, как и весь оркестр. Но в отличие от артистов не имеет права показать, что у него, возможно, есть какие-то сомнения, он должен создавать полное спокойствие на сцене. И тогда при звучании музыки будут рождаться правильные ощущения.
В декабре вы проводили прослушивание в Сибирский юношеский оркестр. На какой стадии сейчас его формирование?
Мы посетили многие учебные заведения, отобрали молодых исполнителей. Набран основной состав, в нём, как и планировалось, сейчас около тридцати музыкантов. Но из-за пандемии наши планы немного сдвинулись, поэтому прослушивание по сибирским городам ещё продолжается. У оркестра сессионный характер, несколько раз в сезон мы будем собирать его участников на базе Красноярской краевой филармонии — это что-то вроде лагеря с музыкальным уклоном, где молодые одарённые исполнители смогут пообщаться не только друг с другом, но и с мэтрами своего дела, профессионалами высочайшего уровня. Стартовая сессия, чтобы не прерывать учебный процесс, состоится ориентировочно в конце июня — начале июля. А в первой концертной программе планируем исполнить сочинения Бетховена, Сибелиуса и Пьяццолы — последнего я не смог обойти стороной. (Улыбается.)
Работали ли вы как дирижёр с другими коллективами?
Сейчас выступлю с Сибирским юношеским оркестром, руководителем которого я являюсь. Но готов играть и с другими составами, я открыт к сотрудничеству. Очень хотелось бы попробовать себя в опере — вообще питаю слабость к театру. Чем мне ещё близок Пьяццола — в его музыке ощущается театрализация.
Планируете и дальше совмещать карьеру солиста и дирижёра?
Хотелось бы, надеюсь, у меня это получится. Обязательно нужно играть на инструменте, находить время на общение с ним. А дирижировать оркестром, выращенным его художественным руководителем Михаилом Иосифовичем Бенюмовым для меня несравнимое удовольствие — у нас настоящее единство стиля, музыкальных взглядов, понимание друг друга. Не все музыканты и дирижёры имеют возможность работать с коллективом такого уровня, это дорогого стоит. С камерным оркестром 29 мая в Доме офицеров вместе с певицей Еленой Стромило представлю новую программу «Песни народов мира», сейчас параллельно над ней работаю.
Была ли у меня возможность уехать из Красноярска? Конечно, была и есть. Но пока я работаю в своём городе, и мне это очень нравится. Нужно выполнять задачи, встающие перед тобой здесь и сейчас. Без дела не сижу, и, главное, что у нас есть возможность выходить на сцену и играть для своих слушателей, чего уже больше года лишены многие наши коллеги в европейских странах, где продолжается локдаун.
Фото: Александр Нерозя